Она была гейшей, одалиской, изголодавшейся тигрицей и ещё доброй сотней других необузданных и фантастических существ, и развязка уже приближалась, когда мои барабанные перепонки с грохотом разорвал звонок в дверь. Мы с Донной чертыхнулись и, бормоча проклятия, недоуменно уставились друг на дружку.
— Чтоб их разорвало! — вырвалось у меня.
— Не отвечай! Не подходи! — требовала Донна.
— Ни за какие коврижки, — кивал я.
— Кто бы там ни был.
— Пусть хоть сам генерал Франко.
Но звонок прозвенел снова, требовательный и самоуверенный. Я горестно пожал плечами: сосредоточиться на том, чем мы с Донной занимались, было в таких условиях все равно невозможно.
— Подожди, малышка, — шепнул я. — Сейчас я с ними расправлюсь.
Донна жалобно захныкала.
— Знаю, знаю, но в противном случае нам все равно не будет покоя. На этот раз я кастрирую проклятый звонок. Вырву жало…
Я выскользнул из постели и прошлепал к входной двери. Откровенно говоря, эта процедура мне уже порядком поднадоела.
— Да, кто там? — спросил я.
Снаружи что-то зашелестело. Потом послышалось:
— Мистер Тобин?
Я весь напрягся. Неуловимые нотки подсказывали — снова Патрик!
— Что?
— Моя фамилия Хуисон. Я — викарий англиканской церкви в Пальме. Могу я поговорить с вами?
Черт побери, ну точно Патрик! Никаких сомнений. Уж слишком старательно он изображал степенного святошу-викария. Самое смешное, что я прекрасно знал этого викария — пару месяцев назад мы познакомились, когда он приезжал в "Сан-Винсент". Это был маленький толстячок по имени Рен, говоривший с легким корнуэльским акцентом. Что ж, набожный католик (а, может, и еретик) Патрик, отлично знавший, что я никогда не хожу в церковь, на сей раз жестоко просчитался. Ха!
Я с трудом сдержал смех, мгновенно замыслив адский план мести. Поделом негодяю. Больше он ко мне не пристанет. И фамилию ведь какую изобрел Хуисон!
— Одну минуточку, господин викарий, сейчас я оденусь! — выкрикнул я, знаком подзывая Донну. Когда она на цыпочках подкралась ко мне, я прошептал:
— Снова Патрик! На сей раз изображает викария!
Донна подавила смешок, а Патрик тем временем произнес:
— Может быть, я зайду попозже?
— Нет, нет, подождите, пожалуйста. Одну секундочку. По какому… э-ээ… поводу вы хотите меня видеть?
Спрашивая, я одновременно шептал Донне:
— Скорее принеси из гостиной сифон с газировкой!
Донна метнулась в гостиную, а Патрик ответил:
— Мне про вас рассказал ваш представитель в Пальме, мистер Тобин. Я обхожу всех местных курьеров, чтобы удостовериться в том, что английским туристам сообщают, где расположена наша церковь…
Замечательно, Патрик, ты очень изобретательный! — злорадно подумал я. Донна принесла сифон. Я взял его и прошептал:
— По команде "давай!", быстро распахни дверь!
Я занял удобную позицию у двери и изготовился.
— Извините, что заставляю вас ждать, викарий!
— Может быть, я все-таки загляну попозже, мистер Тобин?
Нет, малыш, придется тебе испить эту чашу до дна!
— Что-что? — переспросил я.
Патрик приблизился к двери вплотную.
— Я говорю, может быть…
— Давай! — завопил я.
Донна распахнула дверь и я брызнул ему прямо в морду. Пппшшшшшшшшшшшш!!! Блеск! Мощная пенистая струя ударила ему в левый глаз. Патрик по-поросячьи завизжал, попятился, взмахнул руками и, оступившись, плюхнулся навзничь. Потом присел, медленно выпрямился, близоруко заморгал, и ошалело уставился на меня, стряхивая пену.
У меня отвисла челюсть. Я ещё раз взглянул на него, потом перевел взгляд на Донну, затем козлом скакнул через порог и захлопнул дверь.
— В чем дело? — недоуменно спросила Донна.
— О, дьявол!
— Расс…
— Дьявол и преисподняя!
— Расс, в чем дело?
— Это был не Патрик…
— Что?
— Это был не Патрик, черт его дери! Я окатил водой настоящего викария!
— Настоящего?
— Да.
— О Боже!
— Я угодил ему прямо в глаз. Бедняга сидел на заднице, вымокший до ушей.
— Может, помочь ему?
— И он увидел меня вот так — нагишом!
Она хихикнула.
— Донна, это вовсе не смешно.
— Да, ты прав.
— Он пожалуется на меня Ардмонту!
— О, нет!
— Пожалуй, я должен выйти и объяснить ему, что случилось.
— В таком виде? — прыснула она, указывая на безвольно поникшего Геркулеса.
— Я догоню его.
Я рысью помчался в спальню, поспешно натянул брюки, набросил рубашку и выскочил из подъезда в тот самый миг, когда "фольксваген", за рулем которого сидел викарий, яростно фыркая, выезжал со двора. Я проводил его беспомощным взглядом.
Что ж, похоже, я сам подписал свой смертный приговор. Когда Уолтер Пейн узнает о случившемся, он вышлет меня в Лондон ближайшим же рейсом. Зануда Пейн, наш управляющий в Пальме, невзлюбил меня с первого взгляда, а теперь… Такой подарок. О, дьявольщина!
И надо же было такому случиться.
Вернувшись в квартиру, я застал Донну на кровати. Бедняжка рыдала навзрыд. Плечи её содрогались. Я присел рядом и сочувственно обнял её.
— Не плачь, малышка. Я устроюсь на другую работу.
Донна приподняла мордашку, по которой ручьем струились слезы.
— Не плачь? — взвизгнула она.
Гнусная тварь вовсе не рыдала, а умирала от смеха!
— О Боже, — заходилась она. — Видел бы ты свою физиономию…
— Донна!
— А викарий! Прямо в рыло!
Я тоже не выдержал и рассмеялся. Мы хохотали до тех пор, пока ей не настало время проходить паспортный контроль. Вот тогда она прильнула ко мне, и на глазах у неё выступили уже другие слезы. Настоящие.
Я прошептал:
— Прощай, малышка. Мне было замечательно с тобой. Береги себя. Будет возможность, черкани мне пару строк.
Донна кивнула, поцеловала меня и скрылась за барьером.
Проводив её взглядом, я вернулся к машине, думая про себя, не наткнусь ли по возвращении на пару здоровенных санитаров со смирительной рубашкой.
В моих ушах зазвучала речь Хуисона на суде:
— Он совершенно безумен, ваша честь. Мало того, что открыл дверь абсолютно голый, так ещё и окатил меня водой из сифона. Ради спокойствия и благополучия нашего почтенного общества, предлагаю немедленно заключить его в сумасшедший дом на остаток лет…
