Роды у Люси начались ночью. Ни разу за всю беременность не показавшись ни врачу, ни акушерке, она понятия не имела, как себя вести, когда отошли воды, и сразу впала в панику. А когда начались схватки, она начала кричать в голос и разбудила Мону, которая вместе с младшей дочкой, Эмили, спала с ней в одной комнате.
Мона села на кровати.
— Тише! — рявкнула она. — Прекрати орать, ты весь дом поднимешь!
— Я… Мне кажется, я рожаю, — пролепетала Люси, испуганная и смущенная одновременно.
— Не можешь ты сейчас рожать, — отрезала Мона, как будто словами можно бьшо заставить ребенка не рваться на свет божий. — Дэшел уехал в город. Вернется только утром.
— Тогда вызовите мне врача! — задыхаясь, попросила Люси, и новая схватка накрыла ее с такой силой, что помутилось в глазах. Ей казалось, будто ее тело разрывается пополам.
— Не можем, — равнодушно возразила Мона. — Дэшел забрал машину.
В комнату, на ходу завязывая тесемки халата, влетела Оливия с мрачным выражением на некрасивом лице.
— Пожалуйста… — прошептала Люси, не в силах терпеть боль. — Ты… ты должна отвезти меня к врачу.
— Обойдешься, — огрызнулась Оливия и стала стаскивать с постели простыни, а Мона тем временем увела малышку Эмили в другую комнату. — Ты не первая, кто рожает.
— Прошу тебя! — взмолилась Люси. — Мне… мне нужен врач…
— Расставь ноги и тужься, — сурово скомандовала Оливия. — И не устраивай спектакль.
Через двадцать пять минут на свет появилась крошка Дэни. Ее мама умерла от потери крови.
ГЛАВА 4
МАЙКЛ. 1960
— Сколько тебе лет? — спросила девушка.
Ей самой было девятнадцать, Майкл это точно знал. Девятнадцать. Большая грудь, черные волосы с начесом и чуть заметный темный пушок над верхней губой. Звали ее Полли, она жила в нескольких кварталах. Майкл задался целью вызнать о ней побольше, поскольку она казалась ему самой сексуальной женщиной на свете.
— Восемнадцать, — солгал он. На самом деле ему было пятнадцать, но выглядел он намного старше и сейчас был уверен, что его вранье пройдет.
— Да? — с сомнением спросила она.
— Да, — повторил он и быстро заморгал. Длинные черные ресницы так и запорхали над темно—зелеными глазами.
— Хм-м… — произнесла Полли и оценивающим взглядом смерила его с головы до ног. Пускай ему и не восемнадцать, но большего красавчика она в жизни не встречала. Ее прежний приятель Сирил ему и в подметки не годился.
Они стояли на углу неподалеку от квартиры ее подружки Сэнди. Та сегодня устраивала день рождения. Услышав об этом, Майкл быстренько сориентировался и явился в гости без приглашения. Никто не задал ему никаких вопросов, и он довольно скоро приступил к окручиванию Полли. Когда она стала уходить, он выскочил следом.
Из окон Сэнди лились звуки «Ты сегодня одна» Элвиса Пресли — возможно, это был знак свыше.
— Послушай… — начал Майкл. — Мороженого не хочешь?
— Мороженого! — презрительно фыркнула Полли и сморщила нос. — Тебе все-таки нет восемнадцати.
Дела сильнее слов. Схватив Полли за руку, Майкл прижал ее к стене и принялся целовать, просовывая язык глубоко ей в рот.
Она попробовала отпихнуть его, но Майкл не сдавался. Повинуясь инстинкту, он быстро нашел ее грудь, нащупал соски, как делали ребята в грязном порно, которое ему доводилось смотреть в компании приятелей.
Есть! Она перестала сопротивляться и легонько застонала.
Майкл почувствовал, как у него набухает в штанах, и стал молиться, чтобы нашлось куда его сунуть. Все равно куда, ему так надоело делать это в кулак! Да еще и бабушка Лани вечно торчит под дверью туалета и орет: «Чем ты там занимаешься? Гляди у меня, ремня получишь!»
Майкл прижался к Полли, чтобы она почувствовала, как он возбужден. Одновременно он продолжал стискивать ей грудь одной рукой, соображая, не пора ли вторую руку запустить ей под свитер или еще рановато?
Полли уже отвечала на его поцелуи, демонстрируя изрядный энтузиазм. Хорошо!
Майкл решил, что терять нечего, скользнул рукой ей под свитер, стянул лифчик и захватил ладонью мягкую, теплую плоть.
— Прекрати! — хихикнула она, отдуваясь. — Мы же на улице, увидит кто-нибудь.
— Не увидит.
— Увидит.
— Тогда пошли в другое место. — Он сглотнул и стал молиться, чтобы не кончить прямо в трусы.
— Куда, например? — усмехнулась Полли, одернула свитер и тряхнула головой.
— Может, в отель? — предложил Майкл.
— Ты меня за кого принимаешь? — возмутилась она. «За ту, которую я хочу трахнуть, — подумал Майкл. — Любой ценой».
Она снова взглянула на него, нужно, все при нем. Полная противоположность Сирилу.
— У тебя, может, на отель и деньги есть? — спросила она. — Я живу с родителями, так что моя квартира отпадает.
— Деньги у меня есть, — похвалился он, возбужденный предстоящим.
— Тогда чего же мы ждем? — снова усмехнулась Полли и взяла его за руку.
Черт побери! Наконец-то он трахнется! Невероятно. Весь его прежний опыт ограничивался одноклассницей Тиной, и хотя она была симпатичная и пользовалась успехом у парней, на эксперименты Тина не шла. От нее пока удалось добиться лишь нескольких французских поцелуев и мимолетного ощупывания груди — которая была куда меньше, чем у Полли, и вечно закрыта кучей одежек.
— Секс — только после свадьбы, — частенько заявляла Тина с серьезным выражением лица. — Надо подождать.
Можно подумать, что он уже собрался жениться. Черта с два! А ждать ему до смерти надоело. Майкл знал, чего ему хочется, и если он быстро этого не получит, то, пожалуй, свихнется.
Ему было пятнадцать. И он уже был мужчиной. Секс был ему необходим как воздух.
Как-то раз он затронул эту тему с отцом, который, увы, был прикован к инвалидному креслу. Винни долго молча смотрел на него, а потом угрюмо мотнул головой.
— Постарайся не влюбиться, — предостерег он. — Иначе разобьешь себе сердце.
Майкл понимал, что отец ожесточился, и не обижался на него. У Винни ни для кого не находилось добрых слов. Он целыми днями сидел в своем кресле — будь то дома или в лавке и почти ничего не говорил. Дома он обычно накрепко прилипал к телевизору, это было его любимое занятие.
«Разве это жизнь? — думал Майкл. — Нет, мне такая жизнь не нужна».
Свою мать, Анну-Марию, он не знал, хотя внешне себе ее хорошо представлял. В центре гостиной, над камином, у них висел ее большой портрет в окружении свечей. Каждую субботу ровно в шесть отец зажигал свечи и читал молитву.
Лани рассказывала, что какие-то мерзавцы застрелили его мать как раз перед тем, как он появился на свет. В раннем детстве он не придавал этой истории большого значения, но по мере взросления все болбше задумывался. Вместо любящих родителей, как у Тины, у него была бабка, у которой редко хватало времени на что-то еще, кроме работы, и отец, прикованный к инвалидной коляске. Он думал о матери, о том, насколько лучше могла бы быть жизнь, будь она жива.
