— Хочешь подымить?
Кира покачала головой.
— Нет, спасибо, не люблю курить.
Но тут открылась дверь, и высунулась голова Томми.
— Что вы здесь делаете?
У Бетани всегда был готов ответ.
— А как ты думаешь?
Томми оглядел ее: вид был не из приятных, но, одарив девочку ясной улыбкой, сказал:
— Хотите чаю?
Девочки переглянулись и ухмыльнулись.
— С удовольствием!
Хихикнув по случаю приглашения со стороны взрослого, они перешагнули порог его квартиры.
* * *
Пол издали заметил кудри Джон-Джона и посигналил ему. Джон-Джон сделал вид, что не услышал, продолжая путь к приятелю. Его карманы были полны «колес», он думал над тем, как бы бросить их поскорее. После сумасшествия девяностых годов цены на «колеса» резко упали. Лет пять назад он получил бы за партию приличные деньги, сбывая таблетки по 25 фунтов за штуку, однако теперь он был рад и 500 фунтам за тысячу.
Тем не менее он все-таки зарабатывал на жизнь, и это было главное.
К тому же он должен был решить еще один важный вопрос и собирался сделать это, прежде чем перейти к делу.
Он толкнул дверь квартиры Карти и крикнул:
— Это я.
— Заходи, дружище!
Карти возился на кухне, готовя партии крэка. Запах был тошнотворным, но в основном из-за переполненного мусорного ящика и нечищенной раковины.
Карти был бледным, и это обеспокоило Джон-Джона. Он еще понимал людей, принимающих таблетки с серотонином, но крэк… Это чудовищно! Кайф продолжается недолго, а после него наступает глубокая депрессия. Травка, по крайней мере, делает человека счастливым, располагая к общению, пусть и не совсем адекватному. Но лучше уж пребывать в мире счастья, чем в аду собственных навязчивых мыслей.
В прошлом Джон-Джон и Карти баловались кокаином и, взбодренные им, вели бессмысленные беседы, которые им самим казались верхом интеллектуальности. Но с тех пор как Карти подсел на крэк, он изменился. Кокаин — это так, шутка, это все понимают. Но крэк… Теперь вся жизнь Карти шла под откос, и именно об этом хотел поговорить с ним сегодня Джон-Джон.
— Слишком рано, даже для тебя, не так ли?
Карти вздохнул.
— Отцепись, Джон-Джон. Не учи меня жить, прошу тебя.
Он был раздражен.
— Карти, ты мой друг, но посмотри, как ты изменился за последнее время. Выглядишь хуже покойника и соответственно ведешь себя.
Карти проигнорировал слова Джон-Джона, вместо этого он отмеривал уже готовый порошок, задерживая дыхание и предвкушая то, что произойдет. Трубка с крэком валялась на столе, и Джон-Джон дотронулся до нее. Она была еще теплой, и он понял, что на сегодняшний день Карти полностью выключится.
— У тебя есть эс? — спросил Карти.
— Ну, есть. Кому он нужен?
— Марки Моргану. Он, кстати, оставил кое-что для тебя в морозилке. Хочет, чтобы ты сбыл дурь поблизости от его дома.
— Он слишком многого хочет. Позвони ему и скажи, чтобы он приехал сам, или я отвалю вместе с наваром. — Джон-Джон открыл пиво и стал пить, после чего сказал: — Вот наглец, да?
Но Карти уже погрузился в свой мир. Джон-Джон обвел взглядом грязную кухню. Она была полна штуковин, предназначенных для приготовления крэка, и оттого раздражала его еще больше. Джон-Джон понимал, что его могут накрыть за сбыт наркотиков, и, если это произойдет, он как-нибудь выкрутится, но он бы умер от стыда, если бы его застали за изготовлением крэка. По его понятиям, крэк был равнозначен смертельному приговору. Он не стал бы продавать эту дрянь даже самым отпетым наркоманам, которые заслуживали этой отравы. Нужно иметь какие-то принципы, и он полагал, что у него они есть, так как он в основном занимался легкими препаратами.
Вынув из холодильника еще одну бутылку пива, он окликнул Карти. Когда тот повернулся, Джон-Джон несильно толкнул его. Карти, однако, рухнул как подкошенный. Джон-Джон пнул его ногой, а затем стал бить, пока тот не затих. После этого он обыскал квартиру и забрал все имеющиеся деньги; вместе с деньгами он прихватил кое-какие наркотики посерьезнее. До крэка он не дотронулся. Карти понадобится взбодриться, когда он придет в себя. Джон-Джон ясно дал ему понять: дружба закончена.
— Я ведь тебя предупреждал, холера, — пробормотал он.
Вызывая такси, Джон-Джон насвистывал сквозь зубы, и в этот момент задребезжал мобильник. Он понял, что это Марки, который хотел получить свой эс. Пусть повертит задницей — за кого он его принимает в конце концов?
Когда такси прибыло, Джон-Джон почувствовал необыкновенную легкость.
Настало время чистки, и он начал со своего лучшего друга — вернее, бывшего лучшего друга.
Водитель такси знал его и, не спрашивая, повез на квартиру матери. Такова была репутация, которую заслужил Джон-Джон, и он наслаждался ею сполна.
— Откуда они у тебя?
Томми с гордостью улыбнулся, почувствовав благоговение в голосе Киры.
— Я собираю их долгие годы.
— Но это же куклы для девочек?
Бетани куклы не интересовали; это для нее пройденный этап. Кира же была в восторге.
— Томми, я люблю Барби, я думаю, что она замечательная!
Кира, любившая блеск, наконец нашла родственную душу.
Томми был на седьмом небе от счастья.
— Знаешь, Кира, ты немного похожа на нее…
Девочка была заворожена его похвалой.
Бетани тяжело вздохнула. Ненамного старше Киры, она приближалась по весу к шестидесяти килограммам и завидовала стройности подруги.
— Правда? Ты тоже так считаешь, Бет?
Бетани неохотно кивнула.
— Да, это так.
Томми неуклюже заковылял на кухню, чтобы угостить их чаем.
— Какой он чудной, правда, Кира?
Кира неодобрительно фыркнула.
— Не говори так. Он очень приятный, только немного…
Бетани изобразила гримасу и пришла ей на помощь:
— Толстый?
Кира наигранно засмеялась и проговорила:
— Нет, грустный.
Бетани, тряхнув волосами, забранными в хвостик, хихикнула.
— А ты ему понравилась.
Кира вздрогнула.
— Прекрати, я слышу его шаги.
Томми вошел в комнату и грузно опустился в большое кресло, стоявшее у кровати. Его пухлые руки без труда удерживали три чашки.
— Это для вас, девочки, чай.
Томми находился в своей стихии. Он любил гостей, а эти пичужки были такими гостями, о которых он и мечтать не мог. Девочки, маленькие девочки… Ему нравилось, как они разговаривают, как сидят, как взмахивают своими ручонками. Он еще не был уверен в отношении Бетани; ему казалось, что со временем она превратится в кобылу. Но Кира… да она — маленькая леди, настоящая Барби.
