Книга Беседы с мужчиной по вызову - Галина Полынская

Первый зал ресторана – длинный и узкий, плавно переходил во второй, обставленный в бесхитростном стиле кондовых советских ресторанов. И хоть бы куда-нибудь пару бумажных снежинок прилепили для создания праздничной атмосферы! Столы уже были накрыты: пара бутылок шампанского, пара вина, бутылка водки и тарелочки с маленькими кучками салатиков. Оставалось надеяться, что горячее все-таки включено в стоимость банкета, а то совсем придется тоскливо. Как только мы расселись, к столику подоспел официант. С грустной отсутствующей улыбкой он вскрыл бутылки, поинтересовался, кому чего налить?

– Мы сами себе нальем чего захотим! – злобно огрызнулся Конякин.

Официант видел С. С. впервые в своей официантской жизни и, разумеется, не имел понятия, что наше великолепное начальство никого не хотело обидеть, просто оно такое от природы, Господь его таким задумал, спроектировал, вычертил и отштамповал. Он так же не знал, что это его обычная манера общаться со всеми без исключения представителями рода человеческого, поэтому официант обиделся и ушел с красноречивым выражением лица, мол, звать будете, в ногах валяться, но я ни за что больше к вам не подойду. Да, праздник начинался именно так, как должен был начаться и никак иначе. Ко всему вдобавок, напротив нас с Тайкой сидел Влад со своей очередной девушкой и, само собой разумеется, Владик за своей дамой ухаживал трогательно и нежно. Не думаю, что он специально хотел этим досадить Тае, но у подруги было достаточно скверное настроение, чтобы расценить поведение своего бывшего возлюбленного, как изощренное издевательство над нею лично. И никто на свете не смог бы убедить ее в обратном, доказать, что такое доброе и бесхитростное существо, как Владик по определению не способно на издевательство, тем более на изощренное. Если же не смотреть на Влада и его мышку-норушку, а перевести взгляд левее, то можно было любоваться всклокоченным Конякиным в лоснящемся синем пиджаке и розоватой рубашке (наверное, самой праздничной и парадной, которая только нашлась в его гардеробе), если же брать право по курсу, то там открывался восхитительный обзор супружеской четы Макакиных и можно было всласть созерцать, как красавец-мужчина преданно ухаживает за своей анемичной страшилкой-женой, что тоже никак не улучшало погребально-похоронного настроения моей любимой подруги. Со мною рядом сидел Петюня, рядом с Тайкой непонятный маленький мальчик, спутник многостаночника Димы, иными словами обложили нас со всех сторон. Я даже согласилась бы разделить компанию с Иловайским и его приятелем, Левик хотя бы веселый, особенно когда пьяный, но они, как на зло, сидели на самом отшибе.

Из динамиков верещали очередные «Обезжиренные сливки» или еще какой-то «Ацидофилин», и кроме нас в этом ресторанном зале больше никого не было, жалкий десяток посетителей остался в первом зале. Должно было действительно произойти какое-то нереальное чудо, способное спасти положение. Конякин с деловым видом разливал водку по рюмкам, в наших с Тайкой бокалах неуместно веселилось шампанское, я мужественно жевала майонезный салат, Таисия курила с чугунным выражением лица, Тина Олеговна вякала что-то жизнеутверждающее, не понятно к кому обращаясь, Петюня методично работал челюстями, положив себе на тарелку пять кусков хлеба, его спутница курила нечто потрясающе пахнущее, вроде «Бама» или «Примы», Дима не забывал подливать водку себе и своему маленькому спутнику (и зачем он ребенка спаивает? Хотя, быть может это вовсе не ребенок, а карлик?) – в общем, как и ожидалось, веселье било через край.

Когда надежды на чудо практически не осталось, неожиданно стали подходить люди. Две компании заняли соседние столы и мы с Тайкой с жадным интересом принялись их разглядывать. Компания, расположившаяся ближе к нам, состояла из дядек и теток полупреклонного возраста, основательно пьяненькие, они выглядели очень довольными и жизнью, и рестораном. Вторую, самую большую компанию составляла довольно разношерстная публика: и молодые люди, и господа зрелого возраста, но никого, хотя бы гипотетически подходящего на роль новогоднего кавалера не наблюдалось. Хмурая Тая мрачно задавила в пепельнице окурок и потянулась к бокалу.

– Тай, – шепнула я ей на ухо, – человек сам кузнец своего счастья, хорошего настроения и Нового года, так давай веселиться, зачем отравлять себе жизнь?

– Веселиться? – Тая посмотрела на меня сквозь густо накрашенные ресницы. – Каким образом? Как ты себе это представляешь?

– Можно пойти потанцевать, – пожала я плечами.

– Вдвоем?

– Главное – начать, остальные подтянутся.

– Я еще не достаточно напилась, чтобы выплясывать в одиночестве.

Без пятнадцати двенадцать ворвались запыхавшиеся артисты: Дед Мороз в розовой (?) шубе, с бородой набекрень, с посохом наперевес, Снегурка с перепуганным лицом, в картонной короне, музыканты в цыганских костюмах, плюс молоденькая девушка в блестящем голубом платье с микрофоном в руках. И буквально не отдышавшись с дороги, вся честная компания бросилась нас развлекать. Музыканты заиграли нечто бравурное, но абсолютно не цыганское, Дед Мороз поправил бороду и стукнул посохом об пол, выпячивая грудь, Снегурка жалобно заулыбалась, кокетливо приседая, а девушка закричала в микрофон приветственную речь. Так как мы уже практически все съели и почти все выпили, ничего не оставалось, как сидеть смирно и любоваться этим превосходным представлением, больше занять себя было нечем.

Тая посмотрела на часы, полезла в сумку, вытащила ручку и сказала:

– Сен, передай-ка мне салфетку.

Я потянулась к пластмассовой вазочке. Получив салфетку, Таисия принялась что-то старательно на ней конспектировать. Я естественно заинтересовалась.

– Чего пишешь?

– Свои желания на этот год, когда зазвучат куранты, надо будет поджечь бумажку, бросить пепел в бокал с шампанским и выпить.