Этот набор фактов меня изумляет.
Эллисон улыбается.
— Правило стратегии номер один: знай своего врага.
А я и не знала, что у нас война.
— Так что, видишь, если мы сможем убедить Джейн, что Маргерит что-то планирует у нее за спиной, чтобы обойти ее в глазах издателя, она сделает все, что может, чтобы помешать, — расчетливо говорит Кейт. — И какие бы сомнения она ни питала насчет такого проекта, их быстро задавит желание отнять идею у соперницы.
— Ей будет не до логики, — настаивает Сара. — Главная забота у нее — ожидание удара в спину от Маргерит.
— Я это гарантирую, — говорит Эллисон. Гарантировать что бы то ни было невозможно.
Просто иногда удается сократить степень риска. Смещение Джейн Макнил не кажется мне надежным замыслом. План у них хороший — куда лучше, чем я думала, — но он слишком зависит от особенностей человеческого характера. Никто не знает, как Джейн будет реагировать на Маргерит. С тех дней в «Выскочке» прошло больше десяти лет, и Джейн, когда-то всего лишь младший редактор, теперь возглавляет самый успешный женский журнал в истории. Время и успех как раз из разряда тех вещей, что лечат старые обиды.
Я говорю заговорщицам, что подумаю пару дней и скажу им, но это всего лишь вежливость. Я не склонна к революциям — как бы мне ни хотелось свергнуть старый режим, за оружие я не возьмусь.
Твоя глупая жизньДот Дрексель разговаривает журнальными заголовками. Так и чувствуешь, как на тебя летят заглавные буквы.
— Коньковый бег на лыжах: твой новый любимый вид спорта, — говорит Дот, когда я вхожу в ее в кабинет. Хотя она уже пять лет как старший редактор, кабинет ее опрятен и пуст, без малейших личных деталей. Если бы Дот пришлось выбираться отсюда ночью во время военного переворота, она собралась бы за несколько секунд, не оставив следов. Ей не нужно было бы возиться с цветами, фотографиями в рамках и забавными бесполезными мелочами, которыми завалены столы у других.
Я сажусь и пытаюсь вспомнить свой старый любимый вид спорта — что-то же должен этот коньковый бег на лыжах заменить. Ничего не получается.
— Забудь о сноубординге, — говорит она и вручает мне буклет с фотографиями покрытых снегом вершин и пылающих каминов на лыжных курортах, — теперь все звезды спешат заняться новой соблазнительной альтернативой.
Сноубординг никогда не производил на меня особенного впечатления, так что забыть его несложно, но почему-то я сомневаюсь, что его соблазнительная альтернатива надолго останется у меня в памяти. Мой мозг — проходной двор для модных тенденций.
— Уже забыла.
— Отлично. — Она довольна моей уступчивостью. — Сделай мне пятьсот слов о самых модных нарядах для конькового бега на лыжах. Обзвони дизайнеров и получи список знаменитых клиентов. Мы будем снимать только те комплекты, при которых есть имена покупателей. Начни с Версаче — кажется, у них есть линия теплой спортивной одежды. А для внесения Идеального Оттенка Игривости позвони «Санрио» и узнай, не делают ли они коньковые лыжи с символикой «Хелло, Китти». Нам нельзя упускать из виду читательниц моложе двадцати пяти.
Микросовещание закончено, и я встаю. Встав, гадаю, зачем вообще садилась.
— Я сразу этим займусь, — говорю я деловито и озабоченно. Таковы правила игры, напоминаю я себе. Мы ведь здесь не журналистикой занимаемся.
— А что такое коньковый бег на лыжах? — не удерживаюсь я, уже выходя из кабинета. Обычно приходится изображать знакомство с подобными загадочными темами во время совещаний и потом сразу бросаться в Интернет за разъяснениями. Сегодня мне неохота притворяться. Сегодня мне хочется, чтобы мне все объяснили. Я не знаю, откуда взялась такая раздражительность, и впервые в голову мне приходит, а не дошла ли я до ручки. Может, пять лет пустоты — это мой предел.
Такое невежество заставляет Дот тяжело вздохнуть.
— Это самое яркое впечатление, которое ты упускаешь, — говорит она веско перед тем, как снять трубку.
Тут она ошибается. Самое яркое впечатление, которое я упускаю, далеко не так невинно, как коньковый бег на лыжах — спорт, сочетающий полезную для сердца тренировку на выносливость, как в лыжном кроссе, и возбуждение горных лыж.
Давайте познакомимсяМаргерит Турно Холланд Беккетт Веласкес Константайн Томас вызывает меня к себе в кабинет поговорить. Поскольку до меня она уже приглашала Кристин, Кейт и Эллисон, я не ухожу на ленч, пока меня не позовут. Потом иду по коридору к ее маленькому кабинету. За стенкой шахта лифта, слышно, как он движется.
Это не тот большой угловой кабинет с широкими окнами на Шестую авеню и на Сорок девятую улицу, что занимала Элинор Зорн. По утрам его наполняли яркие пятна солнечного света, а вечером — мерцающее свечение «Радио-сити мюзик-холла». У Маргерит ничего подобного нет. Ее кабинет такой крошечный, что туда еле помещаются стол и стул. Для кушетки или журнального столика места уже нет, и посетителям приходится сидеть на пластмассовом складном стуле без одной ноги.
Окно у Маргерит есть, но такие окна обычно бывают во французских приключенческих романах девятнадцатого века — они напоминают о мире снаружи, но не впускают его внутрь. Все, что в них видно, — это коричневые панели здания на той стороне улицы, и этот вид болтается на стене будто образец современной живописи.
Все это еще больше доказывает силу неприязни Джейн.
Хотя звали меня на неформальный разговор, я принесла с собой половину своих папок и несколько старых номеров журнала. Хочу быть ко всему готова.
— Бонжур, — говорит она, держа в руке старинную лейку. Маргерит как раз поливает цветы. Пошел всего второй день ее пребывания здесь, но она уже оставила свой след в крошечном кабинете — повсюду африканские фиалки, цветущая герань и висячие растения, и все это носит уютный оттенок постоянства. Ее подоконник выглядит так, будто тут всегда была оранжерея.
— Привет, — говорю я и сажусь. Стул подо мной шатается, я хватаюсь за стол для устойчивости. И замечаю, что у нее лежит несколько журналов, открытых на моих статьях. Сверху — моя единственная попытка журнализма, тысяча пятьсот слов об уходе за зубами.
Маргерит следит за направлением моего взгляда.
— Да, я как раз просматривала кое-какие ваши работы. Вот эта просто великолепна. «Моднице» нужно побольше таких информативных статей, не правда ли?
— Ну, такие статьи не помешают, — осторожно говорю я. Джейн обычно спрашивает чье-то мнение только затем, чтобы разодрать его на клочки, и я привыкла к такому поведению своих начальников.
— Отлично, — говорит она, опрыскивая водой последнее растение, цветущую азалию, и садится. — Что, если вы составите список идей для полезных статей, которые, по-вашему, подойдут «Моднице»? А я посмотрю, что с этим можно сделать.
