Книга Эта сладкая голая сволочь - Тамара Кандала

Нина вернулась домой взволнованная. Бросила сумку. Вытащила размораживаться кусок рыбы, из постоянных запасов. Достала из холодильника початую пару дней назад бутылку любимого белого вина, налила в высокий бокал на тонкой ножке. Включила радио, всегда настроенное на канал джазовой музыки, и забралась с ногами в кресло.

Она не могла взять в толк, почему ни с того ни с сего поперлась с незнакомцем, да еще пациентом (вернее, хозяином пациента) в бар. Ей, на самом деле нелюдимой, дикарке, как называл ее бывший муж, это было совершенно несвойственно. Весь последний год ей было так хорошо одной, так свободно...

– «Свобода, бля, свобода, бля, свобода...», – процитировала она вслух дружка Мишу. Можно быть свободной как птица в воздухе, а можно – как муха в полете. Чувствуете разницу? Она чувствовала, что ее случай – второй.

...Что в пятницу вечером с этой свободой делать?!.. впереди еще выходные... субботу можно, положим, посвятить спорту – клуб, бассейн, сауна, в воскресенье с другом Мишей сходить в кино, потом в пиццерию (каждый платит за себя)... опять примется рассказывать что-нибудь заковыристое...

...в прошлый раз говорил про дырки... что-то вроде, что... в физике полупроводников есть такое понятие – «дырка»... ничего не поняла... только поняла, что с одной стороны – избыток, а с другой – дефицит, причем электронный, электронный дефицит и есть дырки... у дырки самой по себе нет ни массы, ни энергии... дырка и дырка... потом про следующего нашего правителя... дырка посреди отрицательно заряженных кремлевских сикофантов и приспешников... на отрицательном фоне и дырка – положительное явление... на безрыбье и рак – рыба, на бесптичье и жопа – соловей... потом про разум, вернее про его полное отсутствие у представителей... не знаю уж, кого Миша назовет теперь... все заранее известно и надоело хуже горькой редьки...

...дырка... ужасное слово... неприличное... дырка... редька... ужасные слова... я думаю по-русски...

...в понедельник опять на работу, к любимым братцам-кроликам... и опять...

...а Поль вполне ничего себе, вместе с голым сфинксенком... не из пугливых, не из болтливых, ненавязчив и забавен... «к вашим услугам»... знал бы он, какого рода услуги мне требуются после почти года воздержания, так не расшаркивался бы... было бы смешно на полном серьезе попросить его в качестве услуги разделить с ней ложе... а он скажет: ложе?.. с удовольствием... надеюсь, оно не прокрустово?.. наверняка сострил бы что-нибудь этакое... а она ответила бы, что ложе вполне царское и долгое воздержание может превратить его в первое брачное...

...на каком языке он думает?.. язык... неприличное слово... все слова – неприличные... потому что люди под одеждой голые... и не той наготой, которую выставляют напоказ на пляже, а той, последней, что в морге.

Нина отхлебнула вина. Вздохнула, встала и направилась на кухню. По дороге зацепилась взглядом за отражение в зеркале – щеки запали, от этого скулы выперли, как у Чингисхана на картинке в учебнике истории, взгляд усталый и равнодушный. Да, подумала она, жить с таким лицом, конечно, можно, но на улицу лучше не выходить. И хорошо бы в кабинет пускать животных без хозяев.

Совсем распустилась со своей свободой. Ест кое-как, никакой косметики, ничем себя не радует – это отдает депрессией, славянской потребностью боли, «которую никак не утолить». А на днях застукала себя за тем, что, перед тем как выбросить забытый в холодильнике трехдневный картофельный салат, покрошила в него также забытую увядшую зелень. Надо изо всех сил постараться доставлять себе пусть маленькие, но каждодневные радости.

Сегодня день был неудачным – две эвтаназии. Старая-престарая собака никак не могла умереть, а хозяйка, не менее старая, все не решалась на усыпление и пыталась взвалить решение на Нину. Пришлось все взять на себя и объяснить, что следующая стадия будет совсем невыносимой – и для собаки, и для хозяйки.

Потом настала очередь попугая, свалившегося с плеча хозяйки в кипящий суп. Молодая женщина рыдала так, что Нина не знала, к кому первому броситься.

Хотя кабинет у Нины был не первый год, а до этого она работала ассистентом ветеринара, она так и не смогла привыкнуть к эвтаназии. Люк, ветеринар с десятилетним стажем, уверял, что это дело времени – душа черствеет, привыкнешь ко всему.

На кухне, пока готовила незамысловатый ужин, Нина продолжала думать о новом знакомом.

...интеллигентный... наверняка отпрыск белой эмиграции, с прадедушкой таксистом-аристократом... глаз живой и заинтересованный, манеры приятные, ненавязчивые... сексапильный... на вид...

Но что-то смущало. А еще больше смущало то, что она не могла понять, что смущает.

...может быть, глаза, густо-серые, с поволокой?.. они больше подошли бы мордашке романтической девицы, а не странно асимметричному лицу, одна половина которого улыбается, а другая остается равнодушно-холодной... и какой-то чудной шрам на веселой половине, прямо над губой... шрам, видимо, ее и вздергивает в кривой улыбке... тоже мне, человек, который смеется...

...что-то сказочно-дикое, животное... а я специалист по животным... по животам... живот.... неприличное слово...

...именно так... он – всего лишь животное... то ли фавн, то ли древний охотник в набедренной повязке с дубиной в руке... при этом одет дорого, явно умеет носить такую одежду, джентльмен...

...не похож ни на одного из бывших соотечественников... о себе ничего не рассказывает... обо мне ничего не спрашивает... француз незамедлительно выспросил бы все – в первую очередь социальное положение, потом подробности биографии...

...глубоко женат, но не прочь поразвлечься на стороне или не женат и не хочет, главное – никаких обязательств... лучше бы последнее... я ведь тоже хочу только попользоваться и без обязательств... можем оказаться полезны друг другу...

...ну да ладно... посмотрим, как будут развиваться события... или не будут... или будут... или... мне терять нечего...

...ура!!! вот зачем нужна свобода!..

Еще Нина подумала, что слишком много выпила. Но настроение, неизвестно почему, вдруг улучшилось. Она почувствовала пузырьки возбуждения, забродившие в крови.