В пятницу вечером, забросив родителям Джулза, Салли отправился в бар «Пиклз». «Пусть мальчик побудет у нас, а ты отдохни», – сказала ему мать. Помнится, в старших классах он с друзьями безуспешно пытался сюда проскочить. Затея с самого начала оказывалась провальной: владелец бара хорошо знал родителей многих сорванцов.
Сегодня никто не задержал Салли у входа. Он пристроился в углу у стойки, взял виски, который запил пивом. Потом повторил. Допив третью порцию, расплатился и покинул заведение.
Три дня подряд Салли искал работу – и ни одного предложения. На следующей неделе он решил попытать счастья в окрестных городишках. Застегнув куртку, он проходил квартал за кварталом, мимо нескончаемых мешков с листьями, ожидавших вывоза. В отдалении показались огни. Оттуда доносился гул толпы. Возвращаться домой не хотелось, и Салли пошел туда – к школьному футбольному полю.
«Ястребы Колдуотера» – команда, в которой когда-то играл и он, – носились в знакомой красно-белой форме. Судя по всему, нынешний сезон не приносил успехов. Трибуны были заполнены всего на четверть; в основном там сидели родственники игроков. Малышня скакала по ступенькам трибун, а родители глазели в бинокли, стараясь высмотреть своих отпрысков, устроивших на поле очередную куча-мала.
В школьные годы Салли «Ястребы» играли ничуть не лучше. По численности населения Колдуотер уступал окрестным городкам, и чаще всего ребятам приходилось сражаться на чужих полях. Матч на своем поле считался редкой удачей.
Салли подошел ближе, взглянул на табло. Четвертый период. «Ястребы» уступали, пропустив три гола. Засунув руки в карманы, он стал следить за игрой.
– Хардинг! – вдруг крикнул кто-то.
Салли обернулся. Кто его позвал? От выпитого виски он как-то размяк и не подумал, что его могут узнать бывшие одноклассники. Двадцать лет прошло. Салли обвел глазами трибуны, но никто на него не смотрел. Должно быть, почудилось. Он снова повернулся к полю.
– Джеронимо! – послышался все тот же насмешливый голос.
Салли сглотнул, но не обернулся. Так он простоял полминуты, а может, и целую минуту. Потом ушел.
Пятая неделя
Ревя сиреной, пожарная машина неслась по Катберд-роуд. Ее красные мигалки сверкали в ночном октябрьском небе. Приехав на место, добровольная пожарная команда Колдуотера в составе пяти человек повела бой с огнем. Языки пламени вырывались со второго этажа дома Рафферти, построенного в колониальном стиле. Три спальни, парадное крыльцо, стены цвета сливочного масла и красные деревянные ставни. Когда Джек с помощниками подкатили туда на единственной полицейской машине, пожарные уже контролировали ситуацию.
Какая-то женщина стремилась в горящий дом и кричала, вырываясь из рук Рэя и Дайсона – помощников Джека. Светловолосая, одетая в бледно-зеленый свитер и джинсы, она осыпала парней градом ударов, и они удерживали ее с большим трудом.
– Леди, туда нельзя. Это опасно! – вопили они, перекрывая треск пламени и шум воды из брандспойтов.
– Я должна попасть в дом!
– Вам туда нельзя!
Джек подошел к ним. На вид женщине было лет тридцать пять. Стройная, миловидная и неистовая.
– Пропустите меня!
– Мисс, я начальник местной полиции. В чем…
– Пропустите! – крикнула женщина, глядя на него бешено сверкающими глазами.
Голос у нее был настолько громким и пронзительным, что даже Джек несколько оторопел. А уж он-то думал, что хорошо знает, как ведут себя люди, когда горит их жилище. Иногда они рыдали, сидя на мокрой траве, и даже выли, как звери. Порой бранили пожарных за то, что те… залили их дом. Можно подумать, что огонь погас бы сам по себе.
– Это очень опасно! В любой момент может рухнуть крыша!
– Мненадотуда, мненадотуда! – истерически вскрикивала женщина, вырываясь из рук Дайсона.
– Как вас зовут, мисс? – спросил Джек.
– Тесс! Пустите меня!
– Тесс, неужели там осталось что-то, из-за чего вы готовы рисковать вашей…
– Да!
– И что это такое?
– Вы мне не поверите!
– Сначала скажите!
Тесс шумно выдохнула и уронила голову.
– Мой телефон, – наконец произнесла она. – Это очень важно… Мне звонит моя… – Она осеклась.
Рэй и Дайсон выпучили глаза и переглянулись. Джек ненадолго застыл, затем бросил помощникам:
– Я сам разберусь.
Те не спорили. Пусть шеф справляется с этой чокнутой.
Когда полицейские отошли, Джек коснулся плеча Тесс и спросил:
– Где находится телефон?
* * *
Джек уже четыре раза говорил с погибшим сыном. Все звонки поступали в пятницу, на его служебный номер. Джек наклонялся над столом и крепко прижимал трубку к уху.
Первоначальный шок от голоса Робби сменился радостью. Теперь Джек с нетерпением ждал очередного звонка. Его очень интересовал мир, окружавший сына.
– Пап, это так изумительно… у меня не хватает слов.
– Но как это выглядит?
– Ты не смотришь на предметы, а находишься внутри их…
– Как понимать твои слова?
– Похоже на мое детство… Все вокруг меня…
Робби засмеялся, и Джек едва не потерял сознание. Боже, как давно он не слышал смеха своего сына! Как давно…
– Робби, я все равно не понимаю. Расскажи еще что-нибудь.
– Любовь… Вокруг меня… только любовь.
На этом их разговор прекратился. Все звонки Робби были короткими. Джек просидел за столом еще час. Мало ли, вдруг сын позвонит опять? Потом он поехал домой. Охватившая его эйфория сменилась жуткой усталостью. Джек знал, что надо бы рассказать об этом Дорин. Возможно, и еще кому-то. Но как бы это выглядело? Начальник полиции заштатного городишки беседует по телефону с тем светом? Загробный мир эфемерен, отчего велик страх его потерять. По причинам, недоступным пониманию Джека, небеса выбрали его, чтобы раскрыть эту тайну.
Но сейчас, глядя на горящий дом и эту женщину, что билась в его руках, слыша ее слова о драгоценном телефоне, Джек вдруг понял: он не единственный, кого избрали.
* * *
«Радость и горе плывут в одном море». Эта строчка из песни застряла в голове Салли, купавшего сына. Налив в ванну шампуня, он погнал пенистые островки в сторону Джулза. Как и вся квартира, ванная не отличалась новизной. Пол из плиток со скругленными краями, желтовато-зеленые стены. Зеркало пока что стояло на полу, ожидая, когда Салли его повесит.
– Пап, я не хочу мыть голову.
– Почему?
– Эта пена мне вечно глаза кусает.
