Книга Они жаждут - Роберт МакКаммон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 161
Теперь он был готов двигаться дальше.
Воздух пустыни снаружи показался Кобре невкусным и нечистым в сравнении с густым запахом смерти внутри “Водопоя”. Справа и слева от него во тьме исчезала полоса шоссе. Он видел собственную тень, которую бросал на землю голубой свет вывески над входом. “Этих г…едов очень скоро найдут,– подумал он. – Неважно. Я буду на пути в Лос–Анжелес, далеко отсюда. Пускай сюда катят копы”. Кобра повернул лицо к западу, кожу слегка пощипывало.
Чувство было сильнее, чем в Сьюдад Акуна, сильнее, чем в Соноре, даже сильнее, чем в Стоктоне, лежащем всего в нескольких милях отсюда. Словно укол иглы или булавки, или сладостный прилив после щепотки кокаина, или мучительное предвкушение, когда смотришь на ложку сахарно–белой “белой смерти”. И чем дальше он продвигался на запад, тем сильнее становилось ощущение. Иногда ему теперь казалось, что он чувствует кровь, стоит ему лишь повернуться лицом к западу, словно весь Тихий океан вдруг побагровел, и можно напиться допьяна и утонуть в багровых волнах. Как будто капля по капле тебе вводили самый сильный в мире наркотик, и с каждой милей, которую Кобра оставлял за спиной, его нетерпение получить полную дозу в вены становилось невыносимей.
И еще был сон, повторяющийся раз за разом. Сон, который и потащил его через всю территорию США из самой Мексики. Впервые он случился с ним неделю назад, и он повторялся потом три ночи подряд… в этом было что–то сверхъестественное. В этом сне он сидел верхом на своем “чоппере”, мчался по длинному изгибающемуся шоссе, вдоль которого было много высоких пальм и белых многоэтажных домов. Свет был какой–то странный – красноватый и мутный, как будто солнце застряло на границе горизонта. На нем была куртка, джинсы и черный знакомый шлем, а за спиной мчалась целая армия мотоциклистов, на самых разных машинах, какие только мог вообразить возбужденный ум. Огнедышащие махины с хромированными баками, отсвечивающие красным, с чешуйчатым блестящим покрытием, в котором сверкал неоновый голубой и пурпурный огонь. Моторы ревели, как драконы. Но армия мотоциклистов, мчавшаяся за спиной Кобры, выглядела странно: все они были скелетообразными, смертельно бледными существами с окаймленными черными тенями глазами. Их были сотни, возможно тысячи, их мертвенную плоть прикрывали толстые кожаные куртки и старые джинсы с кожаными заплатами на коленях, а также старые армейские куртки–хаки, выцветшие на солнце. Шлемы светились флюоресцентным покрытием. У некоторых существ глаза были прикрыты огромными очками. И под перестук зубов они вдруг начинали тянуть все громче и громче потустороннюю песню, состоящую из одного слова:
– Кобра, Кобра, Кобра, КОБРА, КОБРА!!!
И в этом сне Кобра видел впереди белый город, раскинувшийся на холмах, и белый дорожный указатель над ним “Голливуд”.
Сверхъестественно!
А две ночи назад с ним случился приступ лунатизма. Дважды он просыпался, открывая глаза и обнаруживал, что стоит в буквальном смысле! – снаружи дрянного деревянного домишки, где ему пришлось ночевать в страшной духоте три недели подряд, скрываясь от полиции после того, как он покинул Штаты, после той маленькой вечеринки в Новом Орлеане, примерно месяц тому назад. Каждый раз его будил голос, усталый голос тринадцатилетней проститутки, с которой он жил, худой девушки с блестящими, как масло, черными волосами и глазами, смотревшими так, будто ей было сорок. Она звала его с порога: “Сеньор, сеньор!” Но за мгновение до того, как ее голос достигал полуспящего сознания Кобры, ему показалось, что он слышал другой голос, далекий и холодный, словно канадский ветер, шепчущий сквозь его душу. И ветер этот прошептал всего два слова: “Следуй за мной”. И каждый раз, все две ночи, просыпаясь в этот момент, Кобра обнаруживал, что он стоит лицом на запад.
Кобра мигнул. Внезапный порыв ветра швырнул ему в лицо пригоршню песка, принесенного из пустыни. Пора было отправляться в дорогу. “И когда я доберусь туда,– сказал он сам себе, пересекая площадку стоянки и направляясь к своему “чопперу”,– то там будет ой какая вечеринка!”.
Он оседлал своего “харли” и надел шлем, застегнув ремешок под подбородком и опустив забрало, словно демонический рыцарь, готовящийся к битве. Он пнул каблуком стартер и вывел громоподобную машину с площадки на шоссе, оставив позади погруженный в тишину “Водопой” и его последних клиентов. Он чувствовал себя так, словно только что напировался до отвала.
Вырулив на шоссе, он довел стрелку спидометра до восьмидесяти. Ему придется двигаться по самым паршивым дорогам, чтобы не столкнуться с полицией штата. “Нужно в самом деле быть поосторожнее,– предостерег он сам себя,– но мне необходимо спешить”.
Потому, что в одном он был совершенно уверен.
Он следовал по зову самой Смерти, которая никогда ничего не обещает зря.
Когда Энди Палатазин открыл глаза, увидев над собой потолок своей погруженной в прохладную темноту спальни, его пронзила единственная, вызывающая ледяную дрожь, мысль:
“Здесь Таракан”.
Он лежал совершенно неподвижно, завернув в голубые простыни свое мощное медвежье тело. И ждал, пока успокоится сердце. Он прислушивался к тихим ночным шорохам и звукам: поскрипыванию лестницы, ведущей в холл внизу, тиканью будильника на ночном столике у кровати, прочим разнообразным потрескиваниям, шепотам и шуршаниям. Он вспомнил о сказках, которые ему рассказывала Мама – об эльфах, которые, выезжая на спинах мышей, пробираются по ночам в дома людей, устраивают там праздничные пиры, потом исчезают с наступлением рассвета. Джо, лежавшая рядом с ним, зашевелилась, придвинулась ближе к Энди. “Что же меня разбудило? – удивился Энди. – Раньше я никогда не просыпался посреди ночи вот так!”
Он немного приподнял голову, чтобы взглянуть на часы. Ему потребовалась почти минута, чтобы разобрать чуть светящиеся цифры – одиннадцать пятьдесят. “Нет же,– сказал он себе. – Таракан не здесь. Таракан где–то на улицах Лос–Анжелеса. Занимается своим любимым делом”. От ужаса у него похолодело в животе и он почувствовал отвращение при мысли, что могло принести утро. Он снова опустился на спину всей тяжестью тела, пружины кровати тихо заскрипели, словно струны скверно настроенной арфы. Каждую секунду ему казалось, что пружина вопьется ему в спину или ягодицу. Матрас был тоненький, сплющившийся за годы от тяжелого тела Энди, вес которого колебался от 210 фунтов летом, когда он иногда играл в гольф с несколькими детективами, до 231 зимой, когда он любил как следует покушать, особенно предпочитая запеканку из говядины со сметаной, которую очень здорово готовила Джо.
Он смотрел на потолок, слушая шум двигателя машины, поворачивающей за угол Ромейн–стрит. По потолку пробежал отсвет фар. “Очень скоро начнется новый день”,– подумал он. Октябрь в Лос–Анжелесе. Но не совсем такой октябрь, о котором он помнил с детства. Тогда октябри были настоящими, с сильными ветрами, с вдруг начинающимися снегопадами, с серым холодным небом, с листьями, танцующими у оконного стекла, несомыми вихрем. А здесь, в Калифорнии, октябрь был каким–то фальшивым, пустым, каким–то не оставляющим удовлетворения. Утром – холодок, изморозь, днем – жара, если только небо не затянут тучи, что случалось весьма нечасто. И трудно было поверить, что где–то в мире сейчас идет снегопад, когда он видел на улицах Лос–Анжелеса людей в рубашках с короткими рукавами. Это был город вечного лета, земля золотой молодости. Иногда ему до боли хотелось увидеть хотя бы одну–единственную снежинку. Да, в ясные дни зимы и осени он мог видеть снег на склонах Сан–Габриэля, если их не закрывал туман или смог. Но пальмы, машущие повсюду своими листьями, как–то не вписывались в эту картину. В прошлом году на рождество было больше шестидесяти градусов. А он помнил рождественские праздники детства, когда температура падала до десяти и двадцати ниже нуля, и Папе приходилось буквально выбивать дверь, чтобы вырвать ее из оков снега и льда, и выбраться наружу… Вдруг в памяти образовался провал. Энди вернулся в мыслях к тому, что разбудило его – Таракан. Он притаился где–то на улицах города, среди восьми миллионов человек, ожидая момента, чтобы нанести новый удар. Или, быть может, он уже нанес его. Была пятница, и молодые проститутки заполнили бульвары Заката и Голливуда. “Быть может, сегодня он сделает ошибку”,– сказал себе Палатазин. Возможно, он сегодня попытается заманить одну из женщин–полицейских, и тогда весь этот кошмар кончится. Четыре молоденькие девушки за две недели, и все четверо задушены сильными руками, потом изнасилованы. И еще записки, которые оставляло на трупах это кошмарное животное. В них содержалось лишь одно предложение, нацарапанное неуклюжим почерком, сообщавшее о божественном плане истребить нехороших девушек, проституток, которые, как говорилось в записке, были ангелами ада, и лишь через смерть могли обрести покой, дав покой всем остальным. Палатазин помнил большую часть записок почти слово в слово. Он непрерывно изучал их день за днем, начиная с 27 сентября, когда прибрежный рыболов обнаружил в районе Венеции тело Китт Кимберлин, девятнадцатилетней, разведенной, имеющей двоих детей, под гниющим причалом.
Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 161
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Они жаждут - Роберт МакКаммон», после закрытия браузера.
