Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
– Вот это нервы!.. – разминая сигарету, восхищается Тюрин. – Земля горит, небо рушится, а мальчонка слушает Верди!.. Аномальный ты все-таки тип, Дрюля!..
– Это вы аномальные!.. – меланхолично отвечает Дрюля. – Все играете в казаки-разбойники!.. А я вне политики. Я ищу гармонию… Пью пиво, читаю Библию, слушаю Верди!..
– А вот скажи мне, Дрюля, – заинтересовывается Тюрин, – если тебя убивают… или лезут к тебе в квартиру… или насилуют твою жену… Что ты будешь в это время делать?.. Читать Библию?..
– Давай без глобальностей! – морщится Дрюля. – Никто нас покамест не убивает!.. Не надо мышиную возню выдавать за гибель Помпеи!..
* * *
…В разговоре с Гвоздиловой Юрий Михайлович мучительно напрягает остатки своего мужского шарма, – все-таки знаменитость, кинозвезда! – но, видимо, шарм начальника изрядно пожух от многолетнего бездействия, потому что не производит на Гвоздилову ни малейшего впечатления.
– Насколько мне известно, Елена Константиновна, – журчит Юрий Михайлович, – вы и раньше не ладили с Рябининым? А уж последний его поступок, видимо, и вовсе не привел вас в восторг?
– Я не делаю из этого тайны, – ровно отвечает Гвоздилова. – На мой взгляд, Георгий Петрович повел себя легкомысленно. Чем и поставил театр под удар.
– К сожалению, не все это понимают, – элегически вздыхает Юрий Михайлович. – Вот вы бы и объяснили это вашим коллегам. Да и не только коллегам…
– Вы предлагаете мне осудить Рябинина публично? – Гвоздилова качает головой. – Нет, во всенародных шабашах я не участвую.
– Ну что за формулировка, Елена Константиновна? – мягко досадует Юрий Михайлович. – Вы же скажете то, что думаете. И что же плохого в том, что ваше мнение совпадет с мнением большинства?
– Дело не в большинстве, – терпеливо объясняет Гвоздилова. – Своим мнением я поддержу ваше мнение. А поддерживать вас – аморально.
– Кого это – вас? – Юрий Михайлович срывается на фельдфебельский тон. – Народ, партию, правительство?
– У вас мания величия, – спокойно отвечает Гвоздилова. – Вас – это лично вас. И вам подобных. А таких в стране много.
– Вы хотите меня оскорбить? – глаза Юрия Михайловича наливаются металлической синевой. – Это очень рискованно, Елена Константиновна!
– Вас нельзя оскорбить. Вы счастливый человек. Знаете поговорку: самый счастливый человек – тот, кто не знает степени своего несчастья…
Гвоздилова безмятежно смотрит на Юрия Михайловича и ослепительно улыбается. Марлен Дитрих. Небожительница. Кинозвезда.
* * *
…В узком проеме плохо прикрытой женской гримуборной вот уже несколько минут настырно маячит какая-то фигура.
– Девочки, смотрите! – фыркает полуголая Ниночка. – Скоро нам придется раздеваться при них!.. Да вы входите, молодой человек, вам же оттуда не видно!..
Сима рывком распахивает дверь. Наблюдатель слегка отшатывается, но на его лице нет и тени смущения. Тухлый взгляд. Профессиональное выражение задумчивой рассеянности.
– Глупая ты, Нинка! – говорит Сима, не отрывая насмешливого взгляда от наблюдателя. – Нужны ему твои сиськи!.. У него тут дела посерьезней. Он контрреволюцию ищет. Правда, шурик?..
– Я не Шурик! – с достоинством отвечает застигнутый. – Меня зовут Евгений. А если быть совсем точным, то Евгений Александрович.
– Иди ты!.. – изумляется Сима. – У тебя ведь, поди, и фамилия есть?.. Но все равно, ты шурик! Все вы, Евгений Александрович, шурики!..
И Сима с треском захлопывает дверь.
* * *
…В кабинете директора накаленная обстановка. Вся начальственная пятерка в сборе. От былой респектабельности Юрия Михайловича не осталось и следа. Злой и взъерошенный, он втыкается сухими колючками глаз то в директора, то в Андрея Ивановича.
– Гнилой у вас коллективчик-то, гнило-о-ой!.. Распустил их Рябинин! Ну ничего, я им загривки поломаю! Готовьте приказ, Петр Егорович. Бусыгина, Гвоздилову и Гордынского – на увольнение.
– То есть как на увольнение? – шепчет Андрей Иванович. – Но ведь это же произвол!.. У вас нет оснований!..
– Оснований больше чем достаточно! – отрубает Юрий Михайлович. – Вам нужна формулировка? Неэтичные выпады в адрес советских и партийных руководителей. И пусть еще скажут спасибо, что только увольнение, а не семидесятая статья!
– Юрий Михайлович, – пробует вмешаться директор, – нельзя же так – сплеча… С Гвоздиловой может получиться скандал…
– Скандала не будет, – успокаивает директора Анна Кузьминична. – Горком полностью поддерживает позицию Юрия Михайловича. Райком, я надеюсь, тоже.
Безмолвные райкомовские анонимы согласно кивают головами: дескать, о чем речь, разумеется, поддерживаем.
– Но за что же увольнять? – негодует Андрей Иванович. – За то, что люди отстаивают свои моральные принципы?
– Моральные принципы? – Юрий Михайлович буквально задыхается от сарказма. – Одна трахается чуть ли не у всех на глазах… Извините, Анна Кузьминична… Другой носится по театру с топором!.. И при этом они еще умудряются иметь моральные принципы!..
– Ну зачем же вы так… – тускло возражает директор. – Просто актеры – легко возбудимые люди… Я сам в прошлом актер…
– Знаете, а у меня создалось впечатление, – интимно делится Анна Кузьминична, – что актеры немножко не люди. Похожи на людей. Очень похожи. Но не люди.
– Вот вы! – Юрий Михайлович резко поворачивается к Андрею Ивановичу. – Скажите, почему вы, пожилой человек, фронтовик, секретарь парткома, позволяете себе входить в кабинет в таком шутовском виде? Или вы таким образом демонстрируете мне свою независимость?
Андрей Иванович рассматривает свои лохмотья с таким видом, будто видит их в первый раз в жизни.
– Я у себя дома, – пожимает он плечами… – Я же не упрекаю вас за вашу униформу.
Начальники переглядываются. Действительно, все одеты одинаково. Костюмы серого цвета. Галстуки. Кейсы. Даже на Анне Кузьминичне узенький дамский галстучек и строгий серый жакет. А уж трое близняшек из райкома – те и вовсе неотличимы друг от друга, как малыши в детприемнике.
– Хамите? – прищуривается Юрий Михайлович. – Ну валяйте, резвитесь!.. Но предупреждаю, я человек злопамятный. И наглых шуток не прощаю!
– А вы меня не пугайте, гражданин начальник, – голос у Андрея Ивановича вдруг становится сиплым. – Меня и не такие пугали. И – ништяк, оклемался.
– Прекратите юродствовать! – кричит Юрий Михайлович. – Вы не на сцене!.. Разгулялись, клоуны! Я приведу вас в чувство! Вы у меня узнаете, что почем! Вы у меня на карачках ползать будете!
Юрий Михайлович внезапно смолкает, потому что из-за плеча Андрея Ивановича появляется Элла Эрнестовна. За ней в проеме двери – напряженные лица актеров.
– Не смейте на него кричать, – тихо говорит Элла Эрнестовна. – Или я вас ударю.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
