— Ну как всегда, че.
Лазарев заглянул на кухню. Действительно, теща громыхала кастрюлями, умудряясь заполнять все пространство перед мойкой, рабочим столом и газовой плитой. Несмотря на свои довольно миниатюрные размеры. Когда теща была на кухне, подступиться куда-либо было почти невозможно.
— Валентина Сергеевна, добрый вечер. Можно я воду для пельменей поставлю?
— Ну вот я закончу сейчас, тогда ставь на здоровье, — заворчала она, еще громче стуча кастрюлями. — Интересный какой! Мне тоже и есть надо, и готовить…
Ты весь день дома, карга старая, почему бы тебе не готовить до моего прихода, хотел бы рявкнуть Лазарев. Но он не рявкнул. Одарив тещу убийственным взглядом, он вернулся в комнату и закрыл дверь, словно пытаясь отгородить свою реальность от той реальности, где существование тещи допускалось. Сев рядом с сыном, достал сотовый из кармана.
— План Б. Пиццу будешь?
Виталя с улыбкой кивнул в ответ. Лазарев был безумно счастлив только одним обстоятельством в своей личной жизни — сыном. Парень растет толковый. Единственный, кто поддерживает его в этом гадюшнике. Потрепав Виталю по волосам, Лазарев позвонил в доставку пиццы. Успокаивало, что хотя бы остаток вечера он сможет провести с сыном.
А вот вечер Гарина только начинался. Раздобыв деньги, он закатился в ночной клуб «Пилот», в котором не бывал уже пару недель. Между барной стойкой и танцполом толпился народ, многих из них Гарин хорошо знал. Пока он заказывал себе выпивку, заметил в стороне стройную девушку в обтягивающем платье. Она с улыбкой посматривала на него. Гарин улыбнулся ей. Расплачиваясь с барменом, он гадал, как бы пооригинальнее подкатить к девице.
Походы по клубам и секс с незнакомками были единственной отдушиной в его паршивой жизни. Стать ментом он хотел еще в школе. Гарин даже помнил, почему: после просмотра какого-то фильма по телевизору. Причем это был даже не боевик о крутых копах, карающих преступников — это была комедия. Сначала к перспективе стать ментом Гарин относился с иронией, но чем больше думал об этом, тем больше загорался. И после окончания школы он уже твердо знал, кем станет. Через месяц после получения аттестата Гарин уже проходил комиссию для приема в ментовскую учебку. А спустя три года с дипломом, утверждающим, что лейтенант Гарин заучил специальность «оперуполномоченный» на отлично, он пришел в отдел кадров местного ОВД.
В первые полгода было тяжело, но Гарин, стиснув зубы, терпел суточные дежурства и двойную нагрузку — в ОВД, как всегда, был некомплект оперов. А потом его перевели в группу по наркотикам. Гарин вызвался сам — группе требовались новые лица для контрольных закупок дури у местных барыг, а сама группа базировалась в окружном УВД, и это был прямой путь наверх «с земли».
А спустя два месяца после перевода в отдел наркотиков Гарин попал. На обыске у одного из барыг горячий опер схватил его за руку, когда тот полез в шкаф — и вывихнул ее. И все бы ничего, если бы не два «но». Первое: на обыске опера ничего не нашли. Второе: барыга оказался стукачом кого-то из городского Наркоконтроля и требовал крови. Наркоконтроль, у которого под угрозой срыва оказалась очередная операция (или это была лишь легенда — теперь уже неважно), настоял, чтобы опера наказали. Так Гарин оказался в подвале, в «группе проклятых». И все его мечты о блестящей и успешной карьере опера развеялись, как дым. Последний год Гарин занимался отловом гадящих в подъездах алкашей и подростков, бьющих окна соседям. И понимал, что ситуация не изменится. Все его мечты полетели коту под хвост — Гарин стал неудачником, окруженным неудачниками. И это просто убивало его.
Единственным способом забыться для него была выпивка и секс.
Думая о девице, Гарин с бутылкой пива отошел от стойки — и нос к носу столкнулся с незнакомкой. Она томно улыбнулась Гарину.
— Привет. Помнишь меня?
Гарин ее совершенно не помнил.
— Конечно! Как ты? Давно тебя не видел! Шикарно выглядишь, просто конфетка. Выпьешь что-нибудь, зайка?
Обняв ее за талию, Гарин поволок ее назад к стойке.
Вечер обещал быть что надо.
Каждый из них забывался по-своему. Кто-то — поглощая литрами пиво на грязном пустыре. Кто-то — закрывшись в комнате от ненавидящей его тещи и жалея себя. Кто-то — пускаясь во все тяжкие. Кротов, Лазарев и Гарин старались сделать хоть что-то, чтобы каждый вечер забыть, кто они есть. Неудачники, которым не светит ничего. Невостребованный залежалый товар.
Они еще не знали, что все это изменится уже завтра.
5Первое, что почувствовал Гарин, проснувшись — головная боль. Вчера он основательно перебрал. Твою мать, подумал он. А потом ощутил теплое и посапывающее тело рядом. С удивлением покосился. Девица. Молоток, отметил про себя Гарин и тут же задался главным вопросом: как ее, черт побери, зовут?
Пока он гадал, девица проснулась. И сонно улыбнулась Гарину:
— Привет.
Гарин сел, пытаясь прийти в себя и полностью проснуться. В горле пересохло. Девица дотронулась до его руки, поглаживая татуировки, покрывавшие предплечья Гарина.
— Приве-е-ет.
— Ага, — неуверенно отозвался Гарин, натянуто улыбнувшись ей. Встав, он натянул штаны и побрел на кухню. Минералки не было. Открыв кран, Гарин наполнил стакан и жадно его проглотил. Девица зашла следом, подозрительно на него косясь.
— Плохо помнишь вчерашнее?
Гарин не ответил, наполняя стакан снова и с жадностью присасываясь к живительной влаге.
— Нормально, — нахмурилась девица. — Только не говори, что ты не помнишь, как меня зовут.
— Эмм… Катя?
— Вот ты свинья!
Девица выскочила из комнаты. Допив воду, Гарин почувствовал, как она разливается по телу, оживляя обезвоженные после перепоя клетки. Вспомнил, как записывал телефон девицы и даже фотографировал ее. Твою мать, Вера! Точно, Вера!
— Вер, успокойся ты, — Гарин побрел за девицей. — Все я помню, просто прикалываюсь. Чего сразу кипятишься, Вер?
Кротов тоже проснулся с похмельем, но не с таким ужасным. Однако они с Пешковым определенно перебрали пива. Постояв минут десять под душем и выпив кружку чертовски крепкого кофе, Кротов сел за руль и поехал в УВД. Но по пути понял, что ему нужна вода. Пришлось заезжать в магазин, где Кротов купил сразу упаковку 0,5-литровых бутылок. Бросив их в багажник, Кротов открыл одну. И в этот момент заметил Фитиля.
Фитиль, сморщенный тип лет 45, с одутловатой рожей пропойцы, выбрался из-за угла и брел по тротуару к магазину. Увидев Кротова, он почти обрадовался.
— Ба, Александр Николаич!
— Здорова, Фитиль, — кивнул Кротов, когда Фитиль подошел. — Давненько не виделись. Я уж думал, тебя опять закрыли.
— Не-не, вы че, Александр Николаич, у меня все пучком! Как откинулся — так ни-ни. В завязке я.
