Но солнце опускалось все ниже и ниже, храм, дорожка и идущий по ней мужик растворялись в вечернем воздухе. Алексей успел увидеть, как он открыл дверь храма, посмотрел на Алексея, сказал что-то. С последним ударом колокола до парня долетели его слова:
– С верой приходи. Я жду.
После этого все превратилось в молочную дымку тумана.
Алексей очнулся, когда уже давно стемнело. Он стоял на том же месте, смотрел в то же озеро и не мог понять, привиделось ему все или это было на самом деле. Хотелось лечь и заснуть прямо здесь, на берегу, но внутренний голос почему-то подсказывал, что этого делать нельзя, рано еще. Всему свое время.
Как он выбрался из лесопарка, Алексей понять не мог. В темноте, среди деревьев легко было заблудиться, но кто-то невидимый словно расстилал перед ним дорожку тропинки, а парню оставалось только идти по ней. Слева и справа среди травы мерцали огнем, как драгоценностями, неизвестные цветы. Можно было сорвать один, но почему-то приходило понимание, что делать этого не стоит. Цветок умрет, погаснет, как только его оторвут от земли.
Выйдя из парка, Алексей осмотрелся. В нос сразу же ударил неприятный запах гари сгоревшего бензина, дивные лесные запахи исчезли. Машин было очень мало, общественный транспорт не ходил. Алексей взглянул на часы. Ого! Почти час ночи. Пора домой.
Заснул он легко. И снилось ему, что стоит он на берегу того самого озера в лесопарке, пытается идти по воде, но каждый раз ступня упирается в дно.
– Без веры у тебя ничего не получится, – послышался за спиной знакомый голос.
Алексей оглянулся и увидел Радика, сидящего на берегу. Он кивнул ему, сказал:
– Я стараюсь.
– Старания одного здесь недостаточно. Нужно верить. Искренне, всей душой, каждой клеточкой своего тела, – ответил Радик. – Сейчас ты еще не готов идти.
– Научи.
– Этому научить нельзя. Вера либо есть, либо ее нет. Ты лучше присядь, поговорим.
Алексей сел рядом, обхватил руками колени и стал смотреть на зеркало озера.
– Маленький ребенок очень долго готовится, чтобы сделать первый шаг. Он сначала учится держать голову, потом садится, потом ползает, пытается встать, падает, ушибается, плачет, но снова ползет, пытается подняться и снова падает, пока в один прекрасный день, на радость папе и маме, не делает первый, самый важный шаг в своей жизни, и смеется, радуясь своей первой, пусть маленькой, но такой важной, победе. Потом, правда, его долго учат сидеть на месте, но не это главное. Важно, что ребенок достигает поставленной ним же самим перед собой цели. А знаешь, почему? Потому что он искренне верит, что однажды сможет сделать то, к чему стремится. Решив для себя раз и навсегда научиться ходить, малыш ни на секунду не сомневается, что зашагает легко, как его родители. Он просто верит, и все.
– И к чему эта длинная тирада? – несколько раздраженно спросил Алексей.
– Как ты можешь сделать первый шаг, если еще не определился, хочешь ты этого или нет?
– Хочу, конечно! Видишь, стараюсь, но ничего пока не получается.
– Мы говорим о разных вещах. Ты – о физической возможности ходить по воде, а я – о твоем решении.
– Не понял?
– Ты до сих пор не определился, какой мир твой: инопланетный или земной.
Алексей задумался.
– Не подумай, что я пытаюсь давить на тебя, – продолжал Радик. – Я представляю, что сейчас творится в твоей душе. Когда-то и я сам стоял перед выбором. Что лучше: привычная, обыденная жизнь, которой живешь с самого рождения, стабильная и изученная в самых мельчайших подробностях, или неведомый, странный мир, где твои возможности могут раскрыться в полной мере, где ты станешь больше, чем простой смертный, но останешься таким же, как и остальные люди? Как выбрать между возможностью иметь множество мертвых железных нежитей-слуг и тяжелым трудом над самим собой, чтобы прикоснуться к Божественному Началу? Шагать по проторенному, известному пути и не бить ноги, или мучительно делать каждый шаг на неведомой тропе, стирая ступни в кровь?
На этот раз Алексей даже не удивился, что Радик так четко прочитал все его мысли. Он был просто уверен, что сделать это мог только тот, кто сам в муках постиг свою истину. Парень долго молчал, думая о многом и ни о чем одновременно. Радик его не торопил. Он умел молчать.
– Скажи, почему сегодня со мной произошло столько необычного? – спросил, наконец, Алексей, взглянув на собеседника.
– Что ты имеешь в виду? – не понял тот.
Алексей подробно пересказал все события. Радик слушал внимательно, а разговор с соседкой и мастером-холодильщиком попросил повторить. Потом он некоторое время сидел молча, обдумывая что-то, и, наконец, сказал, тщательно подбирая слова:
– Мне сложно ответить тебе точно, потому что у меня нет всех данных. Ясно одно: времени на выбор осталось очень мало.
Произнеся эти слова, Радик посмотрел в глаза Алексею, опустил их:
– Извини, я соврал тебе. Больше не повторится.
Алексей, почти ничего не понимая, продолжал смотреть на собеседника. Тот глубоко вдохнул, словно перед прыжком с парашютом из люка самолета и продолжил:
– Лучезарные вычислили тебя. Они прекрасно понимают, что для них значит твой выбор. Для начала они хотели показать, как много для тебя значит нынешнее положение вещей и как трудно жить без, скажем, холодильника. Не могут живые продукты испортиться так быстро, ты и сам это понял. А вот полумертвые, с добавками – за несколько часов. То же самое и с мобилкой, компьютером, розеткой. Тебе наочно показывают: смотри как хорошо сейчас и как плохо будет, если воспротивишься. Скажу честно: вечернее событие тоже было преднамеренным. Почему мы не можем применить то же оружие, что и наши враги? Просто мы избрали немного другой путь. Тебе показали то, что скрыто от глаз простых людей, а дальше – твой выбор. Если увиденное оставит тебя равнодушным – нам нужно идти дальше и искать другого. Но если твое сердце трепетало при виде обычных когда-то вещей, если луч солнца, капля росы, самоцвет бутона папоротника заставлял тебя взлетать к звездам – значит, еще не все потеряно. Решайся.
Алексей лег на спину, стал смотреть в ночное небо. Звезды алмазной пылью устилали Млечный путь. Вот одна из них сорвалась и полетела вниз, прямо на Алексея, превращаясь на лету в фигурку девушки, окруженную сияющей аурой. Ее свет ослеплял, пришлось прикрыть веки рукой, но и сквозь ладонь пробивался яркий, но мягкий, свет.
Алексей открыл глаза. За окном щебетали птицы, солнечный зайчик полз по лицу, согревая своим дыханием. Вдруг захотелось поймать его ладонью и не отпускать никуда, играться, как в детстве, сделать его живым.
Алексей улыбнулся этой нелепой мысли. Впрочем, не такой уж нелепой. Если сделать правильный выбор.
Алексей встал, подошел к окну, посмотрел на двор, залитый солнцем, а потом тихо, но твердо произнес:
