Энн улыбнулась.
– Мне Сэра не кажется «крутой». Это просто такой стиль – у нынешних молодых людей.
– Может быть, может быть… Но некоторым из этих девочек не мешало бы кое-чему поучиться у своих матерей.
Он посмотрел на нее с такой нежностью, что Энн физически ощутила волну теплоты. «Бедный Джеймс, – подумала она. – Как хорошо он ко мне относится. Кто-кто, а он-то считает меня идеалом. Ну не глупо ли, что я отвергаю его предложения? Он бы окружил меня любовью и заботой».
К сожалению, в этот самый миг полковник Грант принялся рассказывать одну из своих историй. Была она длинная, в ней участвовал один из его подчиненных и жена майора, происходило дело в Индии, а слышала ее Энн, по крайней мере, уже раза три.
И тепло так же неожиданно отхлынуло. Она принялась разглядывать своего визави – Ричарда Колдфилда, пытаясь разгадать, что он за человек. Пожалуй, чересчур самоуверен, не говорит, а изрекает, показалось ей. Нет, нет, тут же поправила она себя, на самом деле он не такой.
Подобная манера держать себя – просто защитная броня, в которую он облачается в этом чужом и, возможно, враждебном мире.
Если всмотреться повнимательнее, лицо у него грустное. Лицо одинокого человека.
У него скорее всего масса достоинств. Должно быть, добрый, честный, справедливый человек. Но в то же время упрямый и, возможно, не чуждый предрассудков. Не любит насмешек – ни над другими, ни над собой. Из тех людей, которые, почувствовав себя любимыми, расцветают.
– ..и верите ли? – Полковник приблизился к концу своего повествования, и в голосе его зазвучали торжествующие нотки. – Все это время Сейс был в курсе происходящего!
Энн вздрогнула, вернувшись к действительности, вспомнила, что ей надлежит делать, и – как и ожидал полковник – весело рассмеялась.
Глава 3
Открыв глаза на следующее утро, Энн не сразу поняла, где она. Едва просматривающееся в затемненной спальне окно должно находиться не справа, а слева… Да и дверь и платяной шкаф совсем не там, где им положено быть.
Придя немного в себя, она сообразила, что видела сон.
В этом сновидении она, еще совсем девчонка, приезжает в родной дом на Эпплстрим. Мать и молодая еще Эдит встречают ее с распростертыми объятиями, сама она, взволнованная чрезвычайно, бегает по саду, восторгаясь то одним, то другим, затем входит в дом. Там все по-прежнему – довольно темный коридор ведет в гостиную, обитую ситцем. И вдруг мать говорит: «Чай мы будем пить сегодня здесь» – и через другую дверь выводит ее в новую, незнакомую комнату. Веселенькая комната, залитая солнцем, уставлена мебелью в ярких ситцевых чехлах и полна цветов. «Ты ведь и не подозревала о существовании этих комнат в доме, не так ли? – произносит кто-то над ее ухом, – мы и сами обнаружили их лишь в прошлом году».
Они минуют еще несколько новых для нее комнат и по небольшой лесенке поднимаются наверх, где оказывается несколько спален, тоже совершенно восхитительных.
И, пробудившись, Энн какой-то частью своего существа продолжала жить во сне. Она ощущала себя девочкой, стоящей на пороге самостоятельной жизни. Эти никому не ведомые комнаты! Как странно, что все эти годы никто о них не знал! Когда их обнаружили? Совсем недавно? Или несколько лет назад?
Но вот сквозь приятную полудрему начала пробиваться реальность. Это всего-навсего сон, такой прекрасный сон!
И сердце ее чуть сжалось от печали о безвозвратно миновавшем. Ибо вернуться назад невозможно. И как странно, что сновидение об открытии в доме еще нескольких самых заурядных комнат пробудило в ее душе такой восторг! Она даже по-настоящему огорчилась оттого, что на самом деле этих комнат нет и не было никогда.
Энн продолжала лежать в постели, наблюдая за тем, как очертания окна вырисовываются все отчетливее. Сейчас, должно быть, довольно поздно, уж никак не меньше девяти утра. В это время года светает не рано. Слава Богу, что Сэра в Швейцарии, наслаждается солнцем и снегом.
Но в этот миг даже Сэра не была для Энн вполне реальной. Расплывчатый образ – где-то там, вдалеке…
Зато вполне реальным казался дом в Кемберленде, ситцевые чехлы, солнечное сияние, цветы и.., ее мать. И стоящая рядом Эдит с почтительным и в то же время осуждающим выражением на молодом, гладком лице, еще не тронутом морщинами.
Энн улыбнулась и позвала:
– Эдит!
Войдя, Эдит отдернула шторы.
– Вот и хорошо! – произнесла она одобрительно. – Поспали на славу. Мне не хотелось вас будить. Денек-то выдался не ахти какой. Вроде бы туман подымается.
Вид из окна был действительно невеселый, воздух казался темно-желтым. Но ничто не могло поколебать хорошего настроения Энн. Она продолжала, лежа, улыбаться своим воспоминаниям.
– Завтрак готов. Сейчас принесу.
Стоя уже на пороге, Эдит с любопытством обернулась на свою госпожу.
– Чтой-то вы больно довольные нонче. Никак, хорошо повеселились вчера вечером.
– Вчера вечером? – Энн на секунду растерялась. – Да-да, конечно, было очень приятно. А перед самым пробуждением, Эдит, мне снилось, будто я снова у мамы. Дело происходит летом, ты тоже там, и мы вместе осматриваем новые комнаты, о которых прежде ничего не знали.
– И хорошо, что не знали, сказала бы я, – откликнулась Эдит. Помещения и так хватало. Развалюха старая, но огромная. Одна кухня чего стоит! Как вспомню, сколько угля пожирало отопление, аж оторопь берет! Слава Богу, он в ту пору был недорог.
– Ты, Эдит, приснилась мне совсем молодой, да и я тоже.
– Да ведь часы назад не поворотишь, как ни старайся… Хоть из кожи вон вылезь, не получится. То времечко миновало, ушло навсегда.
– Миновало и ушло навсегда, – тихонько повторила Энн.
– Но я и так довольная тем, что есть. Силы мне не занимать, здоровье в порядке, хоть врачи и говорят, что как раз посереди жизни у человека внутри появляются опухоли. Мне и то уже раз или два померещилось, что и у меня такая выросла.
– Я уверена, Эдит, что ничего подобного у тебя нет.
– Да кто ж это может знать наперед? Ничегошеньки не известно, пока тебя не отвезут в больницу и там взрежут, ан смотришь – уже поздно. – И Эдит с мрачным удовлетворением на лице вышла наконец из комнаты.
Несколько минут спустя она возвратилась с завтраком на подносе чашечкой кофе и тостом на тарелочке.
– Пожалуйста, мэм. Садитесь, а я подоткну вам подушки под спину поудобнее.
Энн взглянула на Эдит и с чувством воскликнула:
– Как ты добра ко мне!
Эдит смутилась так, что покраснела до ушей.
– Я просто знаю, что к чему, вот и вся недолга. Да и надо ж кому-то присматривать за вами. Вы не то что эти железные дамы. Взять, к примеру леди Лору. Да рядом с ней и самому Папе Римскому делать нечего!
