Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
Франки располагал точными маршрутами всех групп с перечнем гостиниц, где они будут останавливаться, чтобы связаться с ними в любой момент. Таким образом я получал возможность лично отдавать телефонные распоряжения. Кроме того, Франки стал моим личным водителем и возил меня на взятой напрокат машине, которую мы меняли раз в три-четыре дня в разных прокатных конторах. На эти полтора месяца мы с ним стали практически неразлучны.
Трое обезглавленных свергают генерала
В девять утра мы приступили к работе. Пласа-де-Армас,[3]находившаяся в нескольких кварталах от гостиницы, в реальности потрясала куда больше, чем в моих воспоминаниях. Она раскинулась под неярким осенним солнцем, струившим свой свет через кроны высоких деревьев. Цветы, обновлявшиеся на клумбах еженедельно, показались мне свежее и красочнее обычного. Итальянская группа работала на площади уже час, снимая утренний город — пенсионеров, читающих газеты на деревянных скамейках; старичков, сыплющих крошки голубям; барахольщиков с разными безделушками; фотографов со старинными аппаратами под черным покрывалом; уличных художников, рисующих моментальные шаржи; чистильщиков обуви, подозрительно смахивающих на осведомителей спецслужб; детей с разноцветными воздушными шарами у тележек с мороженым; прихожан у дверей собора. На углу площади кучковались, дожидаясь найма на какое-нибудь представление, безработные артисты — музыканты, фокусники и клоуны, а еще ряженые, так плотно загримированные и экстравагантно одетые, что невозможно было угадать, какого они пола. В отличие от вчерашнего вечера сейчас, этим прекрасным утром, на площади повсюду виднелись патрули из бдительных и хорошо вооруженных карабинеров, а из их автобусов с мощными стереосистемами гремела на полную громкость популярная музыка.
Как выяснилось впоследствии, полиция на улицах есть, просто она скрыта от посторонних глаз. На основных станциях метро круглосуточно дежурят тайные штурмовые отряды, а на боковых улицах стоят грузовики с водометами для жестокого подавления любых ежедневно вспыхивающих стихийных бунтов. Строже всего дозор на Пласа-де-Армас, в «солнечном сплетении» Сантьяго, где расположен Викариат солидарности — мощный оплот сопротивления диктатуре, основанный кардиналом Сильвой Энрикесом и поддерживаемый не только католиками, но и всеми борцами за возвращение демократии в Чили. Это придает организации несокрушимую моральную силу, и широкая залитая солнцем площадка перед зданием в любой день и час напоминает оживленную рыночную площадь. Там обретают приют и поддержку гонимые всех цветов кожи, это оперативный способ оказать помощь тем, кто в ней нуждается, зная, что она гарантированно дойдет по адресу, особенно если речь идет о политзаключенных и их семьях. Кроме того, там предаются огласке случаи пыток, организуются кампании по розыску бесследно исчезнувших и по борьбе с любого рода несправедливостью.
За несколько месяцев до моего нелегального приезда диктаторское правительство устроило покушение на викариат, которое обернулось в итоге против самой хунты и сильно ее встряхнуло. В конце февраля 1985 года были похищены трое активистов оппозиции, причем характер похищения напрямую указывал на его организаторов.
Социолога Хосе Мануэля Параду, служащего викариата, взяли на глазах его малолетних детей, прямо перед их школой, при этом полиция перекрыла движение на три квартала вокруг и весь район патрулировался военными вертолетами. Двух других похитили в разных районах города с разницей в несколько часов. Одним был Мануэль Герреро, руководитель Профсоюзного объединения работников образования Чили, а вторым — Сантьяго Наттино, уважаемый, но малоизвестный до активного участия в сопротивлении художник-график. Второго марта 1985 года три обезглавленных тела со следами истязаний были обнаружены на безлюдной дороге вблизи международного аэропорта Сантьяго. Генерал Сесар Мендоса Дюран, командующий корпусом карабинеров и член хунты, в своем заявлении для прессы сообщил, что тройное убийство — это результат внутренних чисток среди коммунистов, получающих указания из Москвы. Однако обман раскрылся, и генералу Мендосе Дюрану, которого общественное мнение обвинило в организации этого убийства, пришлось выйти из правительства. После этого одна из четырех улиц, расходящихся с Пласа-де-Армас, незаметно сменила свое старое название (улица Пуэнте) на новое — улица Хосе Мануэля Парады. Его она носит по сей день.
«Повезло вам, уругвайцам»
В воздухе еще витала горечь недавней трагедии, когда мы с Франки, изображая двух обычных прохожих, прибыли поутру на Пласа-де-Армас. Грация уже собрала съемочную группу в оговоренном накануне месте и, насколько я мог судить, тоже заметила наше с Франки приближение. Но командовать «Мотор!» я не спешил. Только когда Франки удалился, я принял руководство съемочным процессом по заранее намеченной с режиссерами всех трех групп схеме. Первым делом я прошелся по мощеным дорожкам, останавливаясь в разных точках и тем самым показывая Грации, на чем сосредоточиться, когда я пойду по этому же маршруту снова. Ни она, ни я не должны были до поры до времени искать на улицах скрытые приметы тоталитарного режима. В то утро речь шла лишь о том, чтобы запечатлеть атмосферу обычного дня, делая особый упор на поведение прохожих, которые по-прежнему, как и накануне, казались мне куда менее общительными, чем раньше. Они двигались быстрее, не интересуясь даже тем, что происходит у них за спиной, а те, кто все же общался, разговаривали украдкой, почти не жестикулируя, вопреки привычной чилийской манере, сохранившейся у моих соотечественников в изгнании. Я прохаживался между группками со спрятанным в кармане рубашки крошечным, но очень чувствительным диктофоном, намереваясь записать разговоры, которые помогут мне лучше распланировать не только наш самый первый съемочный день, но и весь фильм в целом.
Обозначив точки съемки, я присел записать кое-что для себя рядом с пожилой сеньорой, греющейся под осенним солнцем на зеленой скамейке, которую испещряли сердечки с инициалами, вырезанные не одним поколением влюбленных. Как обычно позабыв блокнот, я черкал на пачках «Житана», знаменитых французских сигарет, которыми основательно запасся еще в Париже. Пустых исписанных пачек за полтора месяца съемок скопилось немало, и хотя сохранял я их не на этот случай, заметки впоследствии послужили мне дневником, по которому я восстанавливал для этой книги подробности своей одиссеи.
Пока я занимался писаниной, сеньора посматривала на меня украдкой. Она была уже в преклонных летах, одетая старомодно, во вкусе бедных слоев среднего класса — заношенная шляпка, пальто с меховым воротником. Она сидела одна, глядя в пространство, не обращая внимания на голубей, то порхающих у нас над головами, то поклевывающих носки туфель. Как выяснилось потом, когда мы с ней разговорились, она замерзла во время церковной службы и присела на несколько минут погреться на солнце, прежде чем спускаться в метро. Делая вид, что читаю газету, я поймал на себе соседкин любопытный взгляд, вызванный скорее всего моим деловым костюмом, совершенно не похожим на одежду остальных утренних прохожих. Я улыбнулся ей, и она спросила, откуда я приехал. Тогда, незаметно нажав кнопку диктофона в кармане, я включил запись.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
