Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
– Наверху у вас будет немного тишины и покоя. Я устрою тут «бесполетную зону» для мальчиков.
– О, в этом нет необходимости. Мы можем весело проводить здесь время.
Я снова осматриваю комнаты, оживленно забегая в каждую, как взбудораженный ребенок. В спальне – наклонный потолок и маленькое окно, выходящее в сад, в ванной я вижу лохань на ножках и старомодный туалет.
– Это мне по душе, – отчаянно пытаюсь дать понять, что мне все нравится, не выдав при этом ненароком то, что фактически я – бездомная.
Мы возвращаемся на кухню, где Джеймс опять прячется за своей газетой, и Клаудия вручает мне какой-то список. Ух ты, аж на двух страницах!
– Тут кое-что для вас, возьмите с собой и обдумайте наше предложение, – говорит она. – Это список обязанностей и всего того, что мы ожидаем от вас. Плюс перечень того, чего делать не нужно.
– Великолепная идея. В таком случае неразберихе не осталось ни малейшего шанса, – отзываюсь я. И размышляю о том, что, сколько списков ни напиши Клаудия, какие основополагающие правила и должностные инструкции она ни придумай, этого все равно в конечном счете окажется недостаточно. – Я всегда открыта для предложений, исходящих от семей, с которыми работаю. Мне нравится устраивать еженедельные встречи с родителями, чтобы обсуждать, как дела у их детей, и все такое.
В этот момент близнецы начинают прыгать рядом со мной, как пара тявкающих терьеров.
– Погляди мой, погляди мой!
– Нет, мой!
– Только посмотрите, что вы устроили, – смеется Клаудия, но вдруг подхватывает себя под поясницу. Потом прислоняется к столешнице, и лицо ее искажается гримасой.
– Ты в порядке, дорогая? – Джеймс пытается встать, но Клаудия машет на него руками, одними губами произнося: «Все хорошо».
– Что ж, покажите-ка. Хм… На этом рисунке я напоминаю пришельца из космоса с огромными розовыми губами и без волос. А на этом, полагаю, я – наполовину человек, наполовину лошадь, да еще и с гривой до земли.
– Не-е-ет! – хором тянут мальчики.
Они хихикают, и Ноа толкает Оскара. Тот умудряется удержаться на ногах.
– И какой, какой из них лучше?
– Они нравятся мне одинаково. Вы – блестящие художники и оба – победители. Я могу оставить их себе?
Мальчики благоговейно кивают, и их рты широко открываются, обнажая крошечные зубы. Близнецы радостно убегают, и до меня доносятся звуки водопада деталей «Лего», словно в детской вывалили на пол целую коробку.
– Думаю, вы – настоящий хит, – констатирует Клау дия. – Вам хотелось бы задать мне какие-нибудь вопросы?
– Да, – отвечаю я, не в силах отвести взгляд от ее выпирающего живота. Сердце бьется так стремительно, что, кажется, вот-вот вырвется из груди. – Когда ребенок должен появиться на свет?
Все это время я умирала от желания спросить об этом.
3
Инспектор уголовной полиции Лоррейн Фишер никогда не бросала начатую работу. Прислонившись к стене, она вытерла рот тыльной стороной ладони. Носового платка у нее не было.
– Вы кто? – бросила Лоррейн человеку, стоявшему в крошечной прихожей квартиры. Горло у нее жгло, на лице застыло мрачное выражение.
– Вы дадите мне эксклюзивный комментарий, детектив? Как вы считаете, речь пойдет о расследовании убийства? – живо поинтересовался он.
– Уберите отсюда этого придурка, вы, идиоты, здесь – место преступления! – рявкнула инспектор Фишер на своих коллег.
Группа в белой спецодежде тут же развила бурную активность, и вскоре журналист исчез, будто и не бывало.
Лоррейн ощутила, как еще одна булькающая, вызывающая отвращение волна поднялась с самого дна живота, но вспомнила, что внутри уже ничего не осталось. У Лоррейн не было времени на завтрак, она пропустила ланч, а перспектива обеда вырисовывалась весьма туманно. Даже та пачка чипсов не болталась теперь в желудке.
– Я никогда не видела ничего подобного, – произнесла Лоррейн, в недоумении вскинув руку ко лбу. И тут же уронила ее, осознав, что этот жест может дать неверное представление тем, кто ее не знал. За двадцать лет службы ей еще не доводилось сталкиваться с чем-либо столь же безжалостным и прискорбным. Как женщина – как мать, – она была возмущена до глубины души. Лоррейн снова стянула с лица белую маску и глубоко вздохнула – отчасти для того, чтобы собраться с духом, а отчасти потому, что до последнего сдерживала дыхание, пытаясь не втянуть в себя ненароком смрад разложения, заполнивший маленькую ванную.
Все произошло здесь, инспектор поняла это сразу. Больше нигде в квартире следов крови не было. Керамические плитки, когда-то белые, а теперь покрытые плесневым налетом, который тянулся вдоль края ванны, оказались забрызганными и вымазанными кровью. Одни следы были розовато-красными, другие – темно-бордовыми, почти коричневыми, они испещряли плитки мелкими трещинами, превращая их в подобие жутких произведений застывшего во времени искусства в галерее Тейт Модерн.
«Иисус милосердный… что же здесь произошло?» – мелькнуло в голове Лоррейн.
В раковине валялись молоток-гвоздодер и кухонный нож. Этот нож был частью набора, обнаруженного на кухне квартиры. Оба инструмента были перепачканы кровью. Из крана капало каждые пару секунд, и вода чистой белой струйкой стекала с одного конца забрызганной кровью пластиковой ванны. В ней лежала обнаженная женщина. Ванна оказалась заткнута пробкой. Рядом с погибшей лежал посиневший и бездыханный ребенок, его тонкая ранимая кожа была покрыта пятнами. Лоррейн предположила, что синяки в форме пальцев остались на крохотных плечах с того самого момента, как это вытянули из матки.
Инспектор Фишер прервала свои размышления. «Это?» – пронеслось в ее сознании.
«Это мальчик, – резко, ругая себя, поправилась Лоррейн. – Маленький новорожденный мальчик».
Она вспомнила о своих собственных детях и посмотрела на часы. Завтра утром у Стеллы экзамен по фортепиано, а игра на инструменте в последнее время явно не входила в число самых важных ее дел.
Сейчас детективу требовалось подумать о чем-то подобном – заставить свой разум сосредоточиться на таких вот обычных, повседневных, обыденных вещах.
А еще не стоило забывать о Грейс и ее проклятых экзаменах на школьный аттестат. Дочь должна была сдать несколько экзаменов после Рождества, и Лоррейн понятия не имела, как обстояли дела с ее подготовкой к этому серьезному испытанию. Отметив про себя, что неплохо бы это выяснить, инспектор уставилась на кровавое месиво в ванне. В сознании промелькнули образы ее девочек в младенческом возрасте. «Все нормально, – подумала она. – Со мной все хорошо… просто никак не привыкну к этому гребаному миру». Впрочем, ничего нормального или хорошего в размышлениях о своей семье прямо на месте происшествия не было, независимо от того, какая дрянь случилась на сей раз.
Женщина была молода. Лет двадцати пяти, как прикинула Лоррейн, хотя определить это оказалось нелегко. Некогда беременный живот погибшей был вспорот – довольно аккуратно, пришлось признать инспектору, – от грудины до лобковой кости и теперь выглядел сморщенным и опустошенным. В воздухе еще ощущался сладковатый запах околоплодных вод, смешанный с резким металлическим привкусом крови, но главным образом здесь улавливалось тошнотворное зловоние разложения. Затыкавшая ванну пробка надежно сохранила все секреты, которые таило в себе небольшое количество вязкой жидкости. Скоро этот материал должен будет отправиться в лабораторию, чтобы подвергнуться тщательному анализу.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
