Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
– В чем именно заключалась ошибка? – с интересом спросил Кирилл.
– В его горячности и в незнании особенностей рынка. – Борис Семенович направился к двери, на ходу застегивая пуговицы. – Но тебе подобное не грозит. У тебя прекрасная команда, она поможет тебе принять правильное решение.
– На себя намекаете?
– Естественно, – Борис Семенович захихикал, как девица, пискляво и вызывающе. – Самое главное сейчас – это внимательно смотреть и слушать. Опыт приходит со временем, его невозможно получить в одночасье. В бизнесе важны расчет и мудрость. С первым у тебя проблем не будет, потому что наши экономисты умеют считать. А вот мудрость – здесь придется постараться самому. Помощников в ее обретении нет ни у кого. Твой отец любил повторять, – «дядя Боря» с таким пафосом поднял коротенький палец к потолку, словно намеревался процитировать Цицерона: – «Мудрость приходит с годами, но бывает, что возраст приходит один». Истинная правда!
Кирилл рассмеялся, ощущая внутренний подъем. Впервые с ним говорили открыто и не назидательным тоном. Чувствовалось, что Борис Семенович верит в Юманова-младшего, а это окрыляло больше, чем какие-либо эфемерные достижения и пустые похвалы.
Находясь под впечатлением от разговора с самым грозным сотрудником компании, Кирилл едва не забыл о Лене Саянове. Часы говорили о том, что он критически опаздывает на встречу: до ресторана при хорошем раскладе дорога заняла бы всего двадцать минут, но в это время дня из-за огромного количества пробок он не успеет к назначенному времени. К счастью, раздался звонок от Лени: явно злясь, он сказал, что задерживается.
– Застрял в чертовой пробке.
Кирилл с облегчением вздохнул, схватил со стола ключи от машины и помчался вниз. До ресторана он добрался быстрее, чем предполагал. Леня еще не появился, поэтому Кирилл расслабился, улыбнулся администратору, который провел пасынка хозяина за лучший столик, и повернулся к окну, полностью погрузившись в размышления. Он снова обдумал слова «дяди Бори», в особенности тот факт, что его отец когда-то «профукал» целый завод. О таких подробностях Кириллу никто не рассказывал, отец вообще предпочитал не говорить о своих неудачах. И отец всегда умалчивал о своей главной ошибке – о разводе с его матерью. Тем не менее Кирилл был уверен, что отец продолжал любить Нину до конца жизни. Конечно, он с болью воспринял уход жены, но ради сына сохранил с ней теплые отношения. Впрочем, с такой женщиной, как Нина, сложно было поссориться. Она все переводила в шутку и в свойственной ей наивной манере предлагала решить конфликт «без кровопролития». Однако, когда мать встретила Андрея, который был моложе ее на несколько лет, взбунтовался уже Кирилл. Андрей казался ему прохвостом, неизвестно по каким причинам влюбивший в себя его легкомысленную мать. Все оказалось куда менее драматичным: Андрей обожал Нину и продолжал это упорно доказывать на протяжении многих лет – не только самой Нине, но и ее сыну.
И если личная жизнь матери была устроена наилучшим образом, что радовало Кирилла, то воспоминания об отце всегда повергали его в грусть. Жаль, что они проводили так мало времени друг с другом. Также Кирилл сожалел о том, что он с сомнением и злостью воспринял женитьбу отца на молодой сотруднице компании. Из-за его глупой ревности и недоверия к Веронике, которую он считал охотницей за деньгами, их отношения с отцом разладились. Перед его смертью они виделись лишь трижды, и тех недолгих минут было недостаточно, чтобы пригасить чувство печали, поселившееся в душе Кирилла.
– Ciao, bello ragazzo![2]– прокричал Марко Бальдуччи и тут же перешел на русский, которым неплохо владел: – Мне сказали, что ты пришел. Вот, вышел поздороваться.
– Здравствуй, Марко, – Кирилл пожал протянутую руку и улыбнулся внешнему виду прославленного повара.
Раньше он думал, что все кулинары должны носить впереди себя свои огромные животы и неизменный белоснежный колпак на голове. Но если головной убор для Марко был явлением обязательным, то живота у маэстро совсем не наблюдалось. Бальдуччи был худеньким, щупленьким, похожим на юркую белочку молодым человеком, с таким неправдоподобно громким голосом, что окружающие постоянно задавались вопросом – откуда у этого тщедушного тела столько сил на крики?
– Один? Или ждешь кого-нибудь? – подмигнул Марко, двусмысленно улыбнулся и похлопал Кирилла по плечу.
Кириллу стало неудобно оттого, что первым его порывом было сочинить историю о прекрасной блондинке, опаздывающей к обеду.
– Друга. Вот, кстати, и он.
В холле показалась франтовская фигура Лени Саянова: он вальяжно плыл мимо столиков к разговаривающим мужчинам. Марко с любопытством уставился на темную кожу друга Кирилла и, улыбнувшись, поздоровался, приказал им веселиться и пообещал приготовить самый вкусный обед из тех, что они пробовали в своей жизни.
– Меня кое-что смутило, – Кирилл продолжал растерянно смотреть в сторону удалившегося в кухню шеф-повара.
– Да, он – гей, – развеял его сомнения Леня. – Не знал? Ладно, хер с его задницей! Давай сделаем заказ.
Кирилл не солгал Марко, когда назвал Леню своим другом. Пожалуй, кроме него и мамы, ближе у Кирилла никого не было. Здесь, в Москве, все были ему чужими, новыми друзьями он так и не успел обзавестись, впрочем, Кириллу вполне хватало неугомонной натуры Нины и язвительного на язык Лени. Отношения у них завязались, когда Леня приехал за Кириллом в Рио. Вместо того чтобы уже на следующий день вылететь в Москву, они еще целую неделю грелись на белых пляжах города. Отец же был уверен в том, что Саянов все эти семь дней в поте лица искал сбежавшего из Лондона Кирилла. Поиски, как он думал, оказались сложными и потребовали много времени, и его никто не стал убеждать в обратном. Но Кирилл до сих пор был благодарен Лене за ту прекрасную неделю отдыха, за которой последовало возвращение к ненавистной экономике. Казалось, на этом их отношения должны были закончиться, но вопреки логике, расстоянию и разнице в возрасте мужчинам суждено было стать добрыми приятелями.
Леня был старше Кирилла на девять лет, порою он вел себя как заносчивый и самодовольный старший брат, а после смерти Юманова-старшего и вовсе попытался стать опекуном Кирилла, на плечах которого лежит ответственность за юного несмышленого сироту. Вскоре подобное поведение изжило себя, так как Кирилл принялся усиленно сопротивляться, но главным образом потому, что Саянов в итоге увидел в нем взрослого человека, которого не нужно вести за руку по дороге жизни.
Передав заказ официанту, Леня в предвкушении вкусного угощения прикрыл глаза и потер ладошкой живот.
– Устал, хочу есть. Потом – спать.
Кирилл с улыбкой смотрел на друга. Несмотря на то что он предпочитал женщин, все же он считал Леню привлекательным. Сам же Леня характеризовал себя как чертовски красивого парня, перед которым не сможет устоять ни одна девица. Но Казановой он был только на словах, потому что уже давно являлся мужем симпатичной и очень ревнивой дамочки, отцом веселой пятилетней девчушки, с которыми и проводил все свои свободные вечера. Кирилл был частым гостем в их доме, чему особенно радовалась дочка Лени. И если «удельный вес» своих романтических подвигов Леня преувеличивал, то с оценкой собственной внешности не лукавил ни на йоту. Отец Саянова, залетный африканский студент Университета дружбы народов, пробыл в холодной Москве всего лишь год, но этого было достаточно, чтобы оставить о себе след в виде сына и дочери, рожденных от разных женщин, но в одно время. Мягкая, кофейного оттенка кожа, огромные «чайные» глаза и задорные кудряшки, которые Леня коротко стриг, – он мало чем напоминал своего иссиня-черного отца, так как кровь матери оказалась гораздо сильнее. Но в нем не было ничего славянского. Если бы Кирилл не знал, что в Лене течет негритянская кровь, ни за что не догадался бы. Его можно было принять за темнокожего испанца, так как черты его лица были европейскими: губы – тонкие, нос – прямой. Но светлые ладошки и грустные, как у африканского слона, глаза говорили о смешении рас, притягивали взгляд и вызывали к Лене неподдельный интерес.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
