В небольших порциях сок приносил легкое забвение, раскрепощение и душевную свободу, помогая бороться со страхом перед пауками-смертоносцами, но стоило немного переборщить, как медовый аромат обрекал человека на верную гибель. Иногда люди настолько привыкали к дурманящему вкусу этого хищного, плотоядного растения, что становились вялыми, сонными, безразличными ко всему, и жизнь их заканчивалась печально.
Легкая доза раствора ортиса помогла несчастному Имро прийти в себя. Он глубоко вдохнул еще несколько раз из пузырька, потянулся было еще, но Симеон, заметив этот интерес, неумолимо захлопнул горлышко плотной крышкой.
— Можно мне еще… — взмолился Сапожник, провожая жадным взглядом фляжку, исчезающую в одном из карманов необъятной туники. Хотя бы немного, хотя бы чуток! Мне это так помогло! Пожалуйста… прошу вас…
— Действительно, помогло, — внушительно пробасил Симеон. Только больше не нужно. Мне совершенно не хочется, чтобы вскоре ты, честный горожанин, забыл обо всем и заголосил веселые песни…
Разгладившееся было лицо Имро снова в одно мгновение исказилось горестной складкой. Он словно опять вернулся в действительность из дурманящего мира ортиса, и Найлу показалось, что в любой момент Сапожник может вновь зарыдать.
— Ты начал с того, что у тебя пропали сыновья… — мягко напомнил Найл. — Расскажи нам все подробно… что же случилось с твоими детьми?
ГЛАВА 5
Сосредоточившись наконец, несчастный отец смог отвечать на вопросы. Однако связно он говорить все равно не мог, то и дело сбиваясь на нечленораздельные возгласы и всхлипывания.
— Они ушли в гости два дня назад, и с тех пор их никто не видел! — горестно воскликнул Имро. — Мои бедные мальчишки, где вы! Где вы!..
— Прекрати! Возьми себя в руки! — сурово гаркнул за его спиной Симеон, испугавшись, что Сапожник опять затрясется в истерике. Ты находишься в зале Главы Совета Свободных! В зале Правителя нашего города!
Видимо, внушительные интонации, отчетливо прозвучавшие в голосе врача, подействовали на Имро не хуже раствора ортиса, потому что он вздрогнул, с готовностью кивнул и, напряженно сморщившись, начал рассказывать:
— Мои мальчишки иногда не приходили домой ночевать и раньше. Такое случалось, номы с женой никогда не волновались. Мы точно знали, что ребята ночевали у своих друзей, у сыновей моего хорошего приятеля по имени Флод… Мы с детства дружили, потом женились, обзавелись семьями, и наши дети тоже стали товарищами. О чем еще можно было мечтать? Мои пострелы иногда уходили в дом Флода и там оставались на ночь, чтобы не тащиться в темноте… Порой его шалуны так заигрывались с моими, что не возвращались домой, а получали спальное место у меня в доме. Всем было весело, а мы с Флодом только радовались, глядя на такую дружбу!
Судя по всему, отведавший ортиса Сапожник настроился на лирический лад и был намерен открыть Главе Совета Свободных всю незамысловатую историю своей дружбы. Обменявшись с Симеоном выразительными взглядами, Найл вежливо, но твердо перебил хромого:
— Ты хорошо говоришь, только у нас очень мало времени… Ответь мне на такой вопрос: на этот раз твои дети снова пошли в дом Флода?
— Да! Да, они отправились туда два дня назад!
— Может быть, ты зря пугаешься? Не думаешь ли ты, честный горожанин, что твои сыновья ничуть не пострадали, а по-прежнему играют в своей закадычной компании?
— Нет… — внезапно перешел на шепот Имро, точно вернувшись мысленно к чему-то страшному. Ребята исчезли… и пропали не только они… но и…
От ужаса, завладевшего всем его сознанием, он приложил ладонь ко рту, глаза его вдруг расширились, и Сапожник снова умолк.
— Говори! Говори немедленно, слизистый червяк! — не выдержал суровый Симеон. Что же случилось с твоими детьми? Говори, безмозглая медуза!
— Сегодня вечером я пошел за ними к Флоду… — едва справляясь с рыданиями, жалобно продолжил Имро. — Но оказалось, что их там нет…
— Что же сказал твой друг? Что тебе ответил Флод, когда ты пришел к нему? — спросил Найл, сдвинув брови. Когда твои дети ушли от него?
— Ничего Флод мне не ответил! — зашелся в беспомощном крике Сапожник. Флод и не смог бы мне ничего сказать потому, что сам бесследно пропал! Он исчез не только вместе с моими детьми, но и со своими детьми, и, вдобавок, вместе со своей беременной женой!
* * *
Дом, принадлежавший Флоду, располагался в Квартале Простолюдинов, что на самом краю Города, в юго-западном секторе.
Время было уже позднее, дело близилось к полночи, но Найл, не раздумывая, решил отправиться в те края. Он захватил с собой, кроме Сапожника, еще и Симеона, а также троих человек из охраны под командованием Джелло.
На улице стоял необычайный для здешних мест мороз.
Не переставая валил снег, с неба слетали большие, почти невесомые белые кристаллы, которые все падали и падали, покрывая землю толстым слоем колючего порошка. Зимняя тьма поглотила спящий Город, казавшийся в этот час таким же необъятным, как и низкое небо, нависшее над вершинами гигантских небоскребов.
Сквозь заиндевевшие окна повозки слабо различались силуэты зданий с погасшими окнами.
Гужевые с трудом преодолевали каждый метр обледеневшей дороги, а Найл, кутаясь от холода в накидку из вонючей овчины, пытался сосредоточиться на происходящем и осмыслить услышанное.
Картина происшедшего была ему еще не совсем ясна, а от плаксы Сапожника добиться большего пока никто не мог.
Из всех его всхлипываний, бессвязных выкриков и рыданий стало понятно, что, оказывается, пропали не только его любимые дети, но и целая семья, большая семья.
Это, хотя и с трудом, удалось выяснить у хромоного Имро. Только что за этим скрывалось?
На этот вопрос у Найла пока не находилось ответа.
Хотя в первый же момент, узнав о случившемся, он поймал себя на очень неприятной мысли, — в его душу закралось чудовищное подозрение: не вернулся ли кто-то из пауков к прошлому, к охоте на людей? Не вступил ли кто-то из восьмилапых на тропу кровожадного паука-людоеда Скорбо, занимавшего очень высокий пост и служившего некогда начальником стражи у самого Смертоносца-Повелителя?
Хотя все происходило давно, более десяти лет назад, хотя все и осталось в далеком прошлом, память Найла с отвращением хранила самые гнусные подробности тех дней…
Запах человеческой плоти, аромат теплого свежего человеческого мяса столетиями оставался для пауков самым желанным деликатесом, но по условию Договора, смертоносцы должны были навсегда отказаться от этого.
Но один из смертоносцев, именовавшийся Скорбо, вместе со своими сообщниками, несмотря ни на что, тайком продолжал пожирать человечину. Под покровом темноты внезапно нападая на мирных, ничего не подозревающих городских жителей, пауки похищали их и парализовали волю ядом. Потом, опутав влажным шелком, тайными путями волокли добычу в мрачную кладовую, в заброшенный склад, приютившийся где-то на северной окраине Города. Жертвы, ни в чем не повинные горожане, не умирали, а долгое время безучастно ждали смерти, ждали своей очереди быть сожранными живьем.
