Он с удивлением поднял руки. Крепкие, рельефные мускулы перекатывались под смуглой кожей. Опустил глаза ниже: широкая, высоко вздымающаяся грудная клетка с развитыми мышцами. Далее шел аккуратными, четко выделяющимися кубиками пресс, дальше… Насколько он мог видеть, все остальное было таким же…
Со стороны его тело, должно быть, выглядело весьма эффектно, но в данный момент Рипа это волновало меньше всего. Как-бы ни выглядело то, что перед ним, куда девалось его собственное?
«Так, спокойно». — Рип сделал два глубоких вдоха, сосредоточившись на том, как воздух сначала проникает в легкие, затем, слегка погуляв внутри, выходит уже хмельной от щедро отданной углекислоты. Он читал, что это помогает в стрессовых ситуациях. Черта с два! Легче не стало, скорее наоборот, вот и верь после этого написанному.
Тогда Рип использовал старый испытанный прием: он крепко зажмурился, посидел так некоторое время, любуясь узорами пятен света за прикрытыми веками, а затем медленно открыл глаза — один, второй.
Зеленое небо… Лес… Деревня… Пыльная земля, и он абсолютно голый в этой пыли. Сильные руки… Накачанная грудь… Мускулистые ноги…
Неожиданная идея осенила Винклера, юноша посмаковал ее, после чего незамедлительно воплотил в жизнь. Он схватил кожу на правом бедре и со всей силы, на которую был способен — а теперь он был способен на многое, — впился в нее ногтями и… Вскрикнул от боли, потирая пострадавшее место с двумя красными полосками полумесяцем. Да, с силой он явно переборщил…
Рип отпустил ногу и принялся, выпучив глаза, смотреть по сторонам, ожидая, когда проснется. Ничем иным, кроме сна, причем кошмарного, происходящее быть не могло.
Зеленое небо… Стена леса… Деревня… Пыльная земля… и… и так далее. Видение не исчезало, непослушный организм (потому и непослушный, потому что чужой, или чужой, потому что непослушный) наотрез отказывался покидать царство Морфея.
Рип еще раз внимательно осмотрел себя и заметил то, что раньше, возбужденный неожиданным открытием, пропустил. Все тело было в шрамах. Где в мелких, где в крупных, а где и в затянувшихся, почта незаметных. Создавалось впечатление, что его обладатель побывал не в одной переделке. Кто бы он ни был, но это точно был не Рип.
Паника опять завладела юношей. Да что же это, дьявол забери, такое? Рип в ужасе обхватил голову 32… руками. О боже, руки, костяшки пальцев и ребро каждой ладони были загрубевшими и твердыми как камень.
«Что они сделали со мной?!» — закричал Винклер, точно не зная, кого имел в виду…
Рип посидел еще некоторое время, не меняя позы. Необходимо было что-то предпринять, действовать; пачкая пыль, много не наработаешь…
Он лихорадочно вскочил. Но как, у кого и что узнавать… Здесь даже поговорить не с кем, впрочем… Как там его — Тум, да, именно так зовут того старика-переводчика.
Рип быстрым шагом направился к расположившейся невдалеке группе мохнатых местных жителей.
Еще на подходе он заметил, как смолкли разговоры и длинные уши начали настороженно поворачиваться в его сторону. Лапы или уже руки некоторых из сидящих ненавязчиво потянулись к лежащему здесь же, прямо на земле, оружию.
Рип вытянул вперед свои пустые руки, тем самым показывая дружелюбие и чистоту намерений, если верить вызубренной наизусть еще с первого курса «Памятке о вступлении в контакт с представителями разумной жизни новооткрытых планет».
Но то ли темные аборигены не читали «Памятки», утверждавшей, что данное положение верхних конечностей неизменно будет всем понято и правильно истолковано, то ли Рип недостаточно точно воспроизвел вышеозначенный жест, но когда до группы осталось не менее пяти метров, вся компания с криками (наверняка дружелюбия) повскакивала с насиженных мест. При этом одна часть сидевших с быстротой молнии скрылась в жилище, приветственно махнув напоследок красноватыми и лишенными растительности задами, а другая так же приветственно ощетинилась деревянными копьями с корявыми костяными наконечниками и заняла круговую оборону.
Убедившись (в который за сегодня раз), что не всему написанному, а особенно в учебниках, можно верить, Рип остановился и опустил руки.
Вопреки тому, что упомянутая «Памятка» категорически запрещала это делать, так как, по мнению авторов, опускание рук неизбежно истолковывалось бы отсталыми народам как враждебные намерения, на безграмотных аборигенов это произвело совершенно противоположный эффект. Они немного успокоились, некоторые из защитников огневого рубежа даже слегка опустили оружие возмездия, а из проема хижины показалась ушастая голова, видимо, самая смелая среди ретировавшихся задомахальщиков.
— Тум? — произнес Рип вопросительным тоном. — Где мне найти Тума?
Голова смельчака, так и не явив всего остального, тут же скрылась в укрытии, а копья поднялись.
Рип отступил на шаг назад и опять задал свой вопрос:
— Тум, мне нужен Тум.
Наконец один из аборигенов — местный гений — понял, чего от них хотят, и осторожно придерживая копье одной рукой, второй быстро указал в сторону стоящей напротив хижины.
Рип понял его, он слегка поклонился.
— Спасибо. — Хотя они и вряд ли поняли, но Александра — это его тетя — с детства учила мальчика быть вежливым.
Направляясь к жилищу переводчика, Рип думал о еще одной странности. Все стоящие перед хижиной и охраняющие обиталище от его кровожадного нашествия иеной собственной жизни и с оружием в руках были… женщины. В то время как мужчины при первых признаках опасности скрылись в строении.
Подойдя к хижине, где жил старик, Рип резким движением отодвинул занавешивающую вход шкуру и ввалился внутрь.
Переводчик неподвижно сидел на полу и, казалось, о чем-то мечтал. При появлении гостя он поднял свою ушастую голову.
— У меня к тебе вопрос, Тум, — прямо с порога начал Рип. — Ты говорил, можно прийти, и вот я пришел.
— Да, чужеземец.
— Как я здесь оказался?
Старик пожал мохнатыми плечами (человеческий жест).
— Одна из охотниц прибежала и сказала, что недалеко от деревни, в джунглях, без сознания лежит чужак. До этого бедняжка не часто видела подобных тебе, поэтому сильно испугалась.
— И что вы сделали?
— Всем было интересно посмотреть на диковинку. Жизнь в деревне, понимаешь, довольно однообразна…
«А старик не так-то прост, — с удивлением заметил Рип, — в его речи проскальзывали такие обороты… совсем несвойственные облику дикаря, какой тот производил при первом приближении».
— …И тогда самые смелые, как следует вооружившись, пошли за ней к тому месту.
— Ну и что же они увидели?
— А я не ходил. Пусть молодые резвятся, где мне за ними с такой ногой. Тум постучал палкой по больной конечности. — Свое я уже отбегал.
— Хорошо, как давно это было?
