Да, тогда она смеялась, а теперь сама успешно пользуется этим способом…
Итак, что же скрывает от нее очевидность?
Некоторое время Тегамор смотрела на себя. Старое серебряное зеркало слегка искажало ее облик, но все же Тегамор отчетливо могла разглядеть смуглую кожу, точеные черты, удлиненные черные глаза, подведенные синим… Ее брови смыкались на переносице, что придавало ее облику злое выражение. Тегамор это нравилось. Как многие ковенцы, она любила казаться мрачной, зловеще-страшной.
Ее длинное одеяние из темно-фиолетового бархата было расшито серебряными узорами — мертвыми головами и скрещенными кинжалами. Одну такую пару кинжалов, совсем маленьких, длиной не больше ладони, она вживила в собственную плоть: их рукоятки помещались чуть ниже ключиц, лезвия скрещивались между грудями, а острия упирались под грудь.
Внезапно Тегамор рассмеялась и хлопнула в ладоши.
Ну конечно! Она знает, кому задать несколько вопросов… Как раньше это не пришло ей в голову?
Она закрыла книгу и, придерживая подол платья обеими руками, быстро сбежала вниз, на второй этаж, туда, где находилось большинство ее слуг, подручных, а также тех, кого она называла «материалом для исследований». В числе последних был некий человек — точнее, то, что когда-то было человеком, — одно из ее последних приобретений, которое бегуны извлекли из болот, на самой границе области тумана.
Существо это сохранило черную с проседью бороду, но почти полностью утратило черты лица: они стерлись, смазались, как будто были вылеплены из песка и их размыло волной. Несомненно, некогда это создание подверглось сильным магическим изменениям. Что ж, ничего удивительного: несколько пробных экспериментов, произведенных над ним, показали Тегамор, что ее новый экспонат при жизни принадлежал к ордену архаалитов, а те почти всегда изменяли себя, прибегая к магии. У архаалитов, ордена воинственных еретиков, никогда не хватало терпения подождать, пока болото само произведет над ними естественные перемены; они всегда спешили, пользуясь заклинаниями и эликсирами, которые укрепляли зрение лучникам, мышцы мечникам, давали воинам быстроту и мощь, а целителям — способность заживлять чужие раны, например с помощью слюны. Тегамор находила всю эту магию жалкой (она именовала подобные ухищрения «кухонными» и утверждала, что им место в кулинарной книге). После смерти такие измененные магией существа почти совершенно развоплощались. Если вызвать их из потустороннего мира, то они оказывались абсолютно не тем, чем были при жизни. Такова расплата за спешку и дилетантизм!
Впрочем, свое имя человек без лица сохранил.
— Эй, Бетмур! — позвала его Тегамор.
Бывший отрядный маг приблизился к хозяйке, боязливо и вместе с тем радостно улыбаясь. Смутно он помнил о том, что когда-то дружил с молодой женщиной, очень красивой, на его взгляд, доброй, внимательной. Они нередко беседовали — о жизни вообще, о магии, о боевой магии в особенности. Он даже вспомнил ее имя — Пенна. Лучница Пенна, которую он сам изменял магически, и притом несколько раз. Бетмур, маг из отряда архаалитов, никогда не обладал большими талантами. Все, что он умел, — это немного помочь ребятам с их физической подготовкой.
При виде молодой женщины Бетмур растянул безгубую щель рта в жалкой улыбке. Зубов у него тоже не было. Он гордился тем, что знал имя собеседницы. Знать имя второго человека значит обладать интеллектом. Немногие из обитателей дома Тегамор обладают интеллектом.
— Пенна, — произнес Бетмур. — Я ждал тебя.
— Меня зовут госпожа Тегамор, потрудись запомнить, — напомнила хозяйка.
— Моя девочка, — покачал головой Бетмур. — Я не сомневался в том, что ты меня отыщешь. Ты нашла меня. Я был в этом уверен.
Он всегда начинал разговоры с хозяйкой таким образом. Иногда Тегамор пыталась разубедить его, растолковать, каково истинное положение вещей, иногда не трудилась сделать это и просто отзывалась на имя «Пенна» — поскольку вообще-то не придавала именам большого значения.
Но сегодня у нее появилась важная причина расспрашивать Бетмура. Тегамор хотела проверить истинность озарения, которое постигло ее, пока она записывала наблюдения над Эгертоном.
— Почему ты ждал Пенну? — спросила Тегамор.
— Ты не могла погибнуть, моя девочка, — охотно отозвался Бетмур. — Ты слишком хороша, слишком важна…
— Да, да, я важна, — подтвердила Тегамор, — Я чрезвычайно важна для тебя, поэтому расскажи-ка мне…
Помещение, где они разговаривали, было маленьким, темным и душным. Помимо Бетмура здесь жило еще с десяток самых разнообразных существ, большинство из которых сохранило человеческий облик лишь отчасти: все они несли на телах признаки магических изменений, многие были покрыты язвами, и все без исключения сильно и дурно пахли. Но ни Тегамор, ни Бетмура это обстоятельство ничуть не смущало, и пока прочие пленники — «материал» — копошились вокруг, питались, спали, сидели, покачиваясь и тупо глядя в стену, — магиня и бывший отрядный маг-архаалит преспокойно общались.
— Расскажи мне, как ты погиб, — попросила Тегамор.
— Ты ведь видела это, Пенна, — грустно произнес Бетмур. — Ты стояла совсем близко от меня, когда я умер…
— Расскажи то, что запомнилось тебе, — настаивала она. — Лично тебе. Мои воспоминания — не в счет, ведь я всего лишь глупая девочка.
— Призрачная чума, — вздохнул Бетмур. Его тело заколебалось, как будто грозило вот-вот рассыпаться, развоплотиться. — Кара богов. Помнишь? Я так рад, что ты уцелела!
— Тебя захватил туман… и потом ты вернулся уже как умертвие?
— Иногда это я, а иногда — кто-то другой, — поделился Бетмур.
На самом деле это существо теперь не было уверено в том, кто оно есть. По большей части оно, вероятно, оставалось Бетмуром, но, превратившись в умертвие, Бетмур как будто вобрал в себя фрагменты личности других существ и утратил некоторые из своих. В тумане как будто перемешались погибшие солдаты и мертвецы из нечеловеческих рас, прежде всего — троллей…
Слуги Тегамор, верные «бегуны», захватили несколько, но выжил только Бетмур, и то потому, что она нашла способ продлевать ему жизнь, применяя свою способность подчинять других. Пока умертвие подобного вида служит кому-то, кто могущественнее его, оно не развоплощается окончательно. Унгар ему не позволит.
— Я был нигде и везде, — сказал Бетмур. — Я видел десятками глаз… Я смотрел на землю с высоты, но никак не мог разглядеть ее, а когда мне все-таки это удавалось, не мог понять, что же именно я вижу. А потом стало легче. Я даже начал понимать…
— Кто я такая? — спросила вдруг Тегамор. — Расскажи, как мы с тобой встретились.
— Мы нашли девочку на болотах, — ответил Бетмур. — Давно. — Он наморщил лицо, но оно снова расползлось: мимика была для отсутствующих черт почти невозможна. — Она была совсем одна, эта девочка. Маленькая. Это была ты. — Он показал пальцами — какая. — Солдаты забрали ее. Они забрали тебя, понимаешь? Я рассказываю о тебе. Мы не могли оставить тебя одну. Ты была очень голодная.
