Хулагар внимательно посмотрел на Тамуку, чувствуя, что тут кроется какая-то загадка. Но тот не дал возможности задать вопрос. Он вскочил на коня и ускакал прочь от юрты смерти.
Невзирая на траур, жизнь орды продолжалась — надо было чистить и пасти лошадей, проверять и готовить оружие, особенно после ночной бури с дождем, и кормить воинов холодным завтраком, поскольку костры затухли.
Тамука в одиночестве пересек лагерь немых стражников. Слева от него возвышались стены главного города Руси, Суздаля. Там было тихо, как на кладбище. «Проклятое место», — подумал Тамука, задержавшись, чтобы бросить взгляд на городские башни и деревянные дома. Он обвел глазами линии укреплений. Западная часть наружного вала была усеяна мерками — одни стояли в охранении, другие бродили здесь просто из любопытства или осторожно пробирались через поле, усеянное ямами-ловушками, капканами и рядами заграждений.
«Несмотря на все трудности, мы могли бы овладеть городом», — размышлял Тамука, прикидывая в уме возможности нового оружия. Выступающие вперед бастионы обеспечивали фланговый обстрел вдоль стен, и каждый из них представлял собой отдельную крепость, способную оказать сопротивление даже в случае прорыва обороны.
«Надо срисовать план укреплений, — решил Тамука. — Если они построили все это здесь, наверняка будут строить и в любом другом месте, где решат поселиться. Скорее всего, они применят те же методы, поэтому не мешает все как следует изучить».
Если не брать в расчет железную дорогу, то их войско малоподвижно, — думал Тамука, глядя на линию рельсов, тянувшуюся от города. — В открытом бою им придет конец, как только удастся смять фланги или прорвать центр. Надо застать их врасплох, и тогда их сопротивление будет сломлено».
Тот факт, что он, щитоносец, размышляет с точки зрения духа воинов «ка», мало заботил Тамуку. Последний кар-карт рассматривал решение военных вопросов как свою личную привилегию, и Хулагар не вникал в эти тонкости, за исключением тех случаев, когда дело касалось безопасности Джубади. Но Вука вряд ли позаботится о том, чтобы осмотреть все эти сооружения. Тамука презрительно хмыкнул. Этот глупец, скорее всего, пьет и балагурит в своей юрте в компании наложниц, совершенно игнорируя элементарные правила траура.
Тамука неприязненно сплюнул и повернул коня прочь от города в открытое поле. Несколько воинов при его приближении стали перешептываться, видя в нем уже щитоносца кар-карта, а не наследника. Он молча кивнул в ответ на их приветствие и послал скакуна галопом.
Тамука пересек поле, на котором не так давно отряды новой армии Руси проходили подготовку под руководством янки. Он направлялся к холму, поросшему высокими соснами, от которых распространялся сильный бодрящий аромат. Звуки и запахи были ему совершенно незнакомы и сильно раздражали. Тамука привык к бескрайним просторам степей и величественным горам с вечно синим небом над ними.
Поднявшись по склону холма, он увидел перед собой полдюжины больших курганов. Высокая трава густо росла на откосах, вершины были увенчаны ветхими знаменами, трепетавшими под порывами утреннего ветерка. Место производило неприятное впечатление, даже солнце здесь казалось не таким ярким; отовсюду веяло дыханием смерти. Тамука натянул поводья, резвый жеребец заупрямился и негромко заржал. Поворачивая жеребца, Тамука вдруг увидел, что на одном из курганов среди молодой поросли деревьев кто-то сидит. Он пришпорил коня.
При его приближении тугарин поднялся и жестом пригласил его спешиться и присесть рядом. Тамука спрыгнул с седла и подошел ближе. Увидев выражение лица стоящего перед ним тугарина, он почувствовал в душе такую пустоту и боль, что они на время вытеснили презрение, которое Тамука испытывал к кар-карту погибшего племени. Ты оплакиваешь своего кар-карта, — безо всякой иронии произнес Музта. — А кар-карт тугар сидит в одиночестве и оплакивает свой народ.
Тамука огляделся. Курганы были почти вдвое выше его роста и около пятидесяти шагов в поперечнике. Между стеблями травы и стволами молодых деревьев он увидел торчавшие из земли побелевшие кости, обломки металла, проржавевшие мечи, наконечник копья и оскаленный череп.
— Вот где вся наша гордость и слава, — вздохнул Музта, не отводя невидящего взгляда от кургана. — Здесь нашла последний приют кровь наших предков, здесь покоятся все мои воины. И здесь сидит их кар-карт, обреченный пережить свой народ.
Он немного помолчал.
— Обреченный прислуживать меркам.
В его голосе не было вражды, только простое изложение фактов.
«Он действительно превратился в слугу мерков, — презрительно подумал Тамука. — Покорно ест пищу с нашего стола. Джубади по странной прихоти обращался со старым врагом как с равным. Вука не станет проявлять такое благородство». Но несмотря на все презрение, Тамука чувствовал в тугарине что-то родственное, все-таки он был существом одной с ним расы.
— Разве ты не испытываешь ненависти к тем, кто причинил и тебе, и нам столько горя? — спросил Тамука, кивнув в сторону города, как будто на его улицах все еще жили враги. — Разве ты не считаешь, что все они, во всем мире, должны быть уничтожены ради того, чтобы выжили мы?
Ты о скоте? — негромко рассмеялся Музта и покачал головой. — Боюсь, они переживут всех нас. Мы переселили их сюда через ворота, созданные нашими предками, путешествовавшими среди звезд. Мы дали им земли, позволили размножаться и кормить нас, позволили создавать все, чем мы владеем, — наше оружие, украшения, юрты, наше продовольствие. Уничтожить их? Это значит уничтожить самих себя.
Ты забыл о своей крови? — зарычал Тамука. — Восемнадцать твоих лучших уменов полегли здесь, — указал он на курганы.
— Не тебе говорить об этом, мерк.
— И что ты собираешься делать?
— Я собираюсь выжить — вместе со всем оставшимся у меня народом, — спокойно и уверенно ответил Музта, словно раскрывая некую тайну.
«Как все мы любим говорить загадками, — усмехнулся про себя Тамука. — Я — в разговорах с Хулагаром и Вукой, Музта со мной. Все мы говорим правду, но другие не осознают этого».
— Как ты собираешься выжить, кар-карт Музта? Тугарин загадочно улыбнулся и поднялся с земли, хрустнув суставами. Он громко свистнул. Из-за соседнего кургана выбежала лошадь, приветственно фыркнула и встала перед хозяином, как преданная собака.
— Давай отъедем от этого места, — повелительно произнес Музта.
Они вскочили в седла и поскакали на север, ни разу не оглянувшись. Добравшись до ветки железной дороги, ведущей к фабрикам у плотины, они повернули и поехали вдоль пути. Рельсы шли по краю холма, спускались в лощину, наполненную ароматом сосен, затем опять поднимались по склону. Музта на ходу вспоминал, как он впервые увидел паровоз янки, идущий в город по рельсам. Следом гнались всадники, один из них решился сразиться с чудовищем и потерпел поражение.
Сделав широкую дугу среди деревьев, они обогнули склон и спустились на просторную поляну у основания дамбы. С одной стороны холм до сих пор оставался голым после взрыва дамбы, произошедшего несколько лет назад. Музта остановился и представил себе, как все случилось. Даже сейчас, при одном воспоминании о волне, обрушившейся на город, его сердце превращалось в кусок льда. Торжествующие крики его воинов захлопнулись в страшном грохоте, и его армия перестала существовать. Музта на секунду прикрыл глаза и поехал дальше.
