– Посмотрим, получится ли у меня!
Под взглядами своих спутников, в любую минуту готовых сразиться врукопашную с этим чудовищем, молодая женщина направилась к магазину. Перед тем как переступить порог, Катрин подозвала мальчугана, ожидающего продолжения представления.
– Ты хочешь заработать монету?
– Еще бы! Кто же этого не хочет, госпожа.
– Тогда ответь мне, кто тут во главе дворцовой гвардии? По-прежнему Жак де Руссе?
– Да, он.
Порывшись в кошельке, Катрин достала обещанную монетку и сунула ее в руку ребенка.
– Найди его и приведи сюда! Скажи, что тебя послала Катрин. Пусть он тотчас же придет к Матье Готерену и прихватит с собой нескольких лучников. Мне нужна его помощь!
– Зачем вам нужна гвардия? – возмущенно запротестовал Готье. – Мы разве не в состоянии за вас постоять?
– В общем-то, да, но надо учитывать размеры этого монстра. Несколько вооруженных людей будут выглядеть убедительнее.
– Что ты собираешься делать? – обеспокоенно спросила Луаза.
– Увидеть дядюшку любой ценой, клянусь памятью нашей матушки. Я не уйду отсюда, не проникнув в дом!
В лавке было темно, и сначала Катрин ничего не могла разглядеть. Она узнала знакомый запах нового сукна и горячего воска. Когда глаза привыкли к темноте, Катрин увидела на прежнем месте настенные шкафы на железных петлях, в которых хранились самые дорогие ткани.
Из глубины лавки, где Катрин провела столько времени над огромными книгами в пергаментном переплете, сверяя дядюшкины счета, раздался слащавый голос:
– Что я могу предложить госпоже? Я полностью в вашем распоряжении и смею утверждать, что нигде в городе вы не найдете такого выбора сукна из Испании, Фламандии или Шампани, шелка с Востока…
Этот голос принадлежал женщине, стоявшей за прилавком, на котором были разложены образцы тканей. Это была смуглая, с зеленоватыми глазами женщина среднего роста, примерно того же возраста, что и Катрин. Ее черные густые волосы выбились из-под чепца тонкого полотна, отделанного кружевами. Она была хорошо сложена. Пышная грудь бесстыдно натягивала прелестный серовато-зеленый бархат ее платья, на котором призывно позвякивали золотые цепочки. Платье было прикрыто фартуком из той же ткани, что и чепец. Если эта женщина была любовницей дяди, она, несомненно, стоила ему больших денег. Справедливости ради следовало признать, что она была довольно красива и потому способна свести старика с ума.
В то же время Катрин охватило странное чувство: ей показалось, что она уже где-то видела эту женщину. Но при каких обстоятельствах?
Она холодно прервала поток красноречия хозяйки:
– Вы Амандина Ла Верн?
Ее брови поползли вверх, а угодническая улыбка исчезла с лица.
– Да… я, это я, но я не…
– Я графиня де Монсальви и приехала повидать дядюшку Матье! – спокойно сказала Катрин. – Проводите меня к нему!
Амандина смотрела на нее, не произнося ни слова. Катрин повернулась к Луазе и добавила:
– Преподобная мать Анес, которую вы только что выгнали за дверь, – моя сестра. Я хочу, чтобы вы поняли: вам не удастся так же легко отделаться и от меня!
Амандина смотрела на элегантную незваную гостью. Она была так хороша в простом костюме из добротной вишневой ткани.
Как и все в Бургундии, она знала легендарную историю любви этой женщины и герцога. И вот неожиданно Катрин де Монсальви снова появилась. Она была так же красива, и из-под приспущенной вуали на Амандину пристально смотрели ее большие фиалковые глаза.
– Матье? Его здесь нет, – ответила она без тени замешательства и позвала брата: – Филиберт, иди сюда на минутку!
Мужчина, который выгнал Луазу, появился в дверном проеме, полностью закрыв просвет.
– Что случилось, Мандина? Я тебе еще нужен? – прогудел он, прочищая зубы гусиным пером.
– Они хотят видеть Матье, – ответила она, указывая подбородком на четверых посетителей.
Филиберт открыл было рот, но Амандина, приподнявшись на цыпочках, прошептала ему что-то на ухо, и его нахмуренное лицо внезапно расплылось в улыбке.
– О! Госпожа… о! Какая честь! И ты заставляешь графиню стоять, Амандина? Кресло ей скорее!
– Речь не об этом! Я пришла не для того, чтобы беседовать с вами. Я немедленно хочу видеть своего дядюшку!
– Мы прекрасно понимаем, госпожа. Для нас было бы величайшей радостью проводить вас к нему. Но его здесь нет!
– Нет? Так где же он?
– Вероятно, в своем доме в Марсаннэ. Приближается время сбора винограда, вам надо ехать туда.
Вдруг чей-то голос произнес:
– Это ни к чему, его нет в Марсаннэ. Вот уже целых три месяца он туда не показывался!
Это был маленький худенький мужчина с жиденькой бородкой, в котором Катрин сразу узнала портного, старого друга и соседа своего дяди. У него тоже были виноградники на побережье. Она, улыбаясь, подошла к нему.
– Мэтр Дюрье! Я так рада вас видеть! Как вы поживаете?
Грустное лицо портного внезапно озарилось.
– Матерь Божья! Да это же Катрин! Малышка Катрин! Как ты повзрослела! Но все такая же прелестница. Дай я тебя обниму!
Улыбающийся Готье и смущенный Беранже наблюдали, как эти люди запросто обходились с их госпожой. Портной и графиня крепко обнялись.
– Ты не можешь себе представить, – сказал он, – как я счастлив, что ты наконец решила приехать сюда и посмотреть, что здесь творится. Когда мне сказали, что приехала Луаза, я пришел на подмогу, но вот и ты здесь! Может, мы наконец узнаем, что произошло с несчастным Матье!
– Что вы хотите этим сказать? – вмешалась аббатиса. – Как давно вы его видели?
– Очень давно. Мы прекратили встречаться с тех пор, как эта женщина выгнала вашу мать и Матье открыл для нее магазин. Мы повздорили из-за этого. Я попытался открыть ему глаза, призвать к здравому смыслу. Но он ничего не желал слышать. Амандина его околдовала, – проворчал он.
Амандина дрожала, казалось, она вот-вот прыгнет на него. Теперь все принадлежало ей. Старые друзья были не в счет.
– А вам-то что? – крикнула она, не в силах больше сдерживаться. – Вы всегда были недовольны тем, что Матье меня любит. Но вам придется с этим смириться, потому что мы скоро поженимся, и я буду здесь хозяйкой, и в Марсаннэ, и везде, понятно?
– Ты ею уже стала, Амандина! Ты здесь у себя дома, – поддержал ее брат. – А вы убирайтесь отсюда, да побыстрее, племянницы да старые приятели. Вы мне порядком надоели, и лучше меня не сердить.
Он схватил с прилавка большую деревянную линейку и, размахивая над головой, словно дубиной, стал продвигаться вперед. Готье выхватил шпагу и устремился к нему навстречу, защищая собой обеих дам.
