— Я ни на секунду не сомневался, Давид Илларионыч, что вы мастер своего дела. Деньги уже переведены на ваш счет, и он солидно потяжелел.
— Ну что вы, деньги — это не главное. Важно навести порядок в частных российских коллекциях и вывести их из тени. Люди должны не прятать свое достояние, а гордиться им. Моя мечта — открыть несколько галерей в Москве и Петербурге, где такие люди, как вы, господа, могли бы устраивать открытые экспозиции. Скольких шедевров еще не видел русский народ! А ведь мы не беднее европейцев и американцев. Если вскрыть все наши запасники, то Третьяковка, Эрмитаж и Русский музей будут походить на деревенские сараи по сравнению с небоскребом.
— Очень благородная идея.
Все подняли бокалы и выпили шампанское.
Потом пришли грузчики и вынесли картины через черный ход. Володарский и Шестопал ушли.
Оставшись наедине с дамой своего сердца, адвокат нежно поцеловал ее в шейку. Так было удобней: Кира была выше его на полголовы, к этому можно добавить, что и моложе на шестнадцать лет. Любовь зла…
— Мне кажется, Додик, я услышала отличную идею.
— О чем ты, дорогая?
— Мы же видели с тобой банковские ячейки в вотчине Шестопала. Они достаточно просторны.
— На что ты намекаешь?
Кира закурила, взяла свой бокал с шампанским и отошла к окну.
— Я не намекаю, а предлагаю хранить в них подлинники. Более надежного места не подберешь.
— Надежного? Ты слышала об алмазах?
— Он все врет. Неужели ты не понимаешь, что Шестопал специально подбрасывает тебе клиентов? Он всячески напрашивается в друзья. Шестопал делец, хороший банкир, но ни черта не смыслит в искусстве. Он не купил ни одной картины без твоей консультации. Такой человек, как ты, нужен ему как воздух. Вот он и лезет из кожи вон, дабы угодить, ведь для тебя-то он ничего не значит.
Добронравов рассмеялся.
— Остроумно! Хранить украденные у банкира подлинники в его же банке… В этом что-то есть.
— Я плохого не предложу, Додик. И обычно имею привычку думать, перед тем как сказать. Шестопал может и не знать о том, что ты арендуешь сейф в его банке. Такие мелочи оформляются через менеджеров. Подумай над моими словами на досуге.
Он приблизился к ней и обнял за талию.
— И что бы я без тебя делал?
— Числился бы в адвокатуре, спасал уголовничков от эшафота. Тоже, конечно, дело важное, но не настолько прибыльное. С твоим умом и моей фантазией мы способны мир перевернуть.
— И, кажется, он уже качнулся.
Она поставила бокал на подоконник, повернулась к нему и прильнула губами к его рту.
16 августа 1996 года
Госпоже Белокуровой в центре Петербурга принадлежала однокомнатная квартирка, в которой стояла вечная духота и не выветривался табачный дым. Нелли Юрьевна курила очень много, но страшно боялась сквозняка, а потому в ее доме даже форточки не открывались и гардины были всегда плотно прикрыты. Она любила пить кофе с ликером, смотрела телевизор и занималась своими кошками. На улицу Нелли Юрьевна почти не выходила. Разве что в магазин или в гости к Анне, которую не любила, но другой возможности выйти в свет не имела. Раз или два в неделю Нелли посещал любовник, которому она и отдавала всю свою накопившуюся от безделья энергию. Иногда забегала Ника. Свою племянницу Нелли лелеяла и баловала по мере возможности. Ника на глазах превращалась в женщину, и тетка за нее беспокоилась. Самый опасный возраст, когда девушки делают большие глупости. Приходилось учить малышку правильным взглядам на жизнь, уловкам, хитростям и многому другому.
Сегодня Ника пришла особенно взволнованной. Девочка не была наивной дурочкой, какой ее все еще считали. Она уже многое понимала, а главное, знала, как и сколько можно говорить. Разбивая свои секреты на дозы, сбрасывала с языка ровно столько, сколько требуется на определенном этапе.
Прошло почти три месяца после визита странной колдуньи, внушившей матери, будто все беды в доме исходят от младшей дочери. Мать начала действовать. Из малой гостиной исчезли девять эрмитажных картин. Они были проданы какому-то новому русскому из Москвы за двенадцать миллионов долларов. Деньги лежали в банке. Ника прекрасно знала, что все состояние достанется сестре, а она останется с носом. Матери жить год или два, и тогда все пропало.
— Чем ты так взволнована, дочка? — спросила Нелли, встретив на пороге племянницу.
— Сделай мне кофе, тетя, нам надо серьезно поговорить.
В голубом шелковом халате, затянутом широким поясом на тонкой талии, Нелли выглядела достаточно соблазнительной женщиной в свои пятьдесят пять. Фигуре ее могли позавидовать и молодые красотки. Неудивительно, что она имела любовника.
Чашки с дымящимся ароматным напитком стояли на столе, родственницы закурили. На то, что Ника баловалась сигаретами в шестнадцать лет, Нелли не обращала внимания. Только бы не наркотики.
— Что за пожар полыхает в твоей еще не оформившейся грудке? Влюбилась? Но этот этап мы как бы уже проходили. Он оказался недолгим.
— Какая там, к черту, любовь! Я лишилась средств к существованию, тетя.
— А они у тебя были?
— И еще какие. Сейчас я не буду вдаваться в подробности. Скажу главное. У моей матери есть двенадцать миллионов долларов.
Нелли вздрогнула и пролила кофе на дорогой халат.
— Бог с тобой, деточка, ты хоть сама понимаешь, что ты сказала?
— Отлично понимаю. Деньги предназначены для приданого Юльке. Мать хочет выдать ее замуж и отправить жить за границу. А мне шиш с маслом. Вонючие развалины, которые никому, кроме тебя, не нужны. Я бы украла у нее эти деньги, но они лежат в банке на каком-то особом счету.
— Так, доченька, давай по порядку и не торопись. Ты можешь мне не говорить, откуда взялись эти деньги. Бог с ним. И наверное, ты точно знаешь о планах матери, если так убежденно о них рассказываешь. Но каким образом Анна сможет переслать такую огромную сумму за границу?
— Понятия не имею. Но если мать что-то втемяшит в свою дурью башку, она своего добьется. Сама знаешь.
— Пожалуй, ты права. Но и ты такая же. Яблоко от яблони недалеко падает. Выкладывай, что задумала?
— Ничего. Вот поэтому и пришла к тебе. Надо сделать так, чтобы деньги вернулись в дом, и тогда я их заберу. Мне есть где их спрятать.
— Опять торопишься. Такие дела с кондачка не решаются. Ума не приложу, чем я могу тебе помочь.
— А ты приложи. Ты же читала материно завещание. Пал Львович Шмелев, материн адвокат и твой любовник, тебе все докладывает. План мой прост. Мать отправится на тот свет через год, а то и раньше. Юльку выдаем замуж и отправляем за границу. Скатертью дорожка. Но деньги должны достаться мне. Если ты сумеешь это сделать, я отпишу усадьбу на твое имя. Ты ведь тоже из рода Оболенских, никаких проблем не возникнет. Шмелев это подтвердит. И еще. Я знаю одну тайну, и если ты о ней узнаешь, получишь к усадьбе хороший довесочек. На твой век хватит, чтобы закатывать балы на всю область хоть каждый день. И учти, тетя, я не шучу.
