И уж точно он никогда не стал бы всерьез рассматривать возможность удовлетворить свое желание с ней.
Но проверить, так ли это, ему не пришлось: гонец принес ему весть о смерти отца и брата. Он до сих пор болезненно морщился при воспоминании об этом. И даже сейчас не мог думать о Сабрине Дункан вне связи с этим ужасным событием, полным боли и отчаяния.
— Ладно, — пробормотала Ева, отвлекая его от мрачных раздумий. — То, что ты вынужден жениться не по своей воле, конечно, плохо. Но это еще не катастрофа. Нежеланная невеста не может заставить тебя хранить ей верность. Ты будешь жить по-прежнему, не так ли?
Да, мысленно согласился с ней Найл, снова ощутив приступ негодования. Он исполнит свой долг. Во имя своего клана. Но он не собирался менять образ жизни, потакая ханжеским представлениям жены. Если госпожа Дункан не сможет принять его на этих условиях, пусть ищет себе другого мужа.
Не дождавшись ответа от Найла, Ева соскользнула со стола и подошла к возлюбленному.
— Ты все еще можешь рассчитывать на меня и мою постель в любое время, милорд, — игриво сказала она и расстегнула корсаж, открывая его взгляду роскошную грудь. — Останешься на ночь, Найл?
Он невесело усмехнулся:
— Сомневаюсь, что составлю тебе сегодня приятную компанию. Настроение у меня не самое веселое.
— Тогда попробую поднять тебе настроение, — хмыкнула она и лениво провела пальцем по его груди вниз, расстегнула кожаные штаны и просунула руку под складки рубашки. — Ты так щедро утешил меня, когда умер мой муж. Так что я перед тобой в долгу.
Какое-то время он стоял молча, глядя на нее и думая о том, сможет ли найти в себе силы и желание сделать то, чего она от него ждет.
— Прошу тебя, Найл… Я снова тебя хочу! — Глаза ее горели страстью и мольбой. Рука ласкала его набухший и пульсирующий член.
Мысленно вздохнув, Найл поставил стакан на стол и повернулся к ней.
— И я тоже тебя хочу, — прошептал он, стараясь не думать о том, что будет, если у него ничего не получится.
Заставив себя улыбнуться, он принялся умело ласкать ее грудь. Когда он наклонился, чтобы взять в рот сосок, Ева застонала и сжала рукой его отвердевший член.
Тело Найла моментально отреагировало на интимную ласку, но удовольствие воспринималось телом отдельно от сознания, он ласкал свою партнершу по привычке, а сам продолжал мучиться своей проблемой.
Как человек чести, он не мог отказаться от брака с Сабриной Дункан. Выбора у него не было.
Но Сабрина Дункан поймет, что все ее богатство не сможет купить для нее прислужника, мальчика на побегушках в роли мужа. И ради нее он не собирается отказывать себе в удовольствиях.
И она поймет, что быть его женой не так уж легко.
— Отсюда уже недалеко до таверны, госпожа, — весело объявил Джорди Дункан. — Там вы сможете отдохнуть и поесть горячего.
Сабрина благодарно улыбнулась своему провожатому. Семь часов верхом с непривычки, под ледяным ветром — испытание не из легких. И они только сейчас достигли шотландских гор. До Банеска, «столицы» клана Дунканов, где умирал ее дед, Ангус Дункан, оставалось еще два часа езды по бездорожью.
Сабрина с двумя телохранителями проехала уже много верст по лесным тропам на северо-восток от Эдинбурга, но, когда сосновый лес закончился и открылся вид на горы, Сабрина остановила коня, ошеломленная красотой открывшегося пейзажа.
Ей было всего четыре года, когда она покинула родину, и она успела забыть необузданную красоту этих мест — узкие горные долины, туманные озера и вересковые пустоши, отвесные скалы и холмы, меняющие цвет в зависимости от сезона. Сейчас склоны холмов были серовато-зелеными с вкраплениями желтого — цвели утесник и ракитник; летом они будут припудрены фиолетовым — зацветет вереск, а осенью станут ржаво-рыжими от засохшего папоротника.
— Как красиво, — прошептала она с благоговением.
— Да, — согласился Джорди, — земля тут удивительная. Сабрина покачала головой, спрашивая себя, как ее мать могла не оценить такой красоты. Грейс Марри увез из обустроенного Эдинбурга единственный сын вождя Дункана, и все те годы, что она прожила в горах, она чувствовала себя неуютно: не могла привыкнуть к суровой жизни и жестоким феодальным междоусобицам. Ангус Дункан наводил на нее ужас, и она, по-видимому, не пришлась по сердцу свекру, потому что он не стал возражать, когда после смерти мужа Грейс вернулась в Эдинбург.
Сабрина не испытывала особой любви к деду, которого едва помнила, но не держала на него зла из-за того, что он ее игнорировал все эти годы. Она была вполне прагматична, чтобы понять его горечь оттого, что сын его оставил после себя не сына, а дочь. В Шотландии править бал могли только сильнейшие кланы, и без сыновей клан Дункана был обречен на гибель.
Они перешли вброд быстрый ручей, и Сабрине пришлось позвать своего пса, чтобы отвлечь его от охоты за форелью. Рэб, наполовину мастифф, был ростом с горного пони, а ел в десять раз больше, чем горная лошадка.
Рэб, судя по его виду, получал от путешествия громадное удовольствие. На завтрак он поймал себе кролика, и Сабрине пришлось применить власть, чтобы не дать ему погнаться за косматыми шотландскими коровами и овцами, щипавшими траву на приволье.
Он тоже не был привычен к такому раздолью. Здесь ему было где развернуться — не то что в Эдинбурге, где его выводили на прогулку в тесный двор, а дома под черепичными крышами стояли так тесно, что неба не было видно. Здесь, на краю горной Шотландии, беленые домики, крытые черепицей, уступали каменным постройкам с крышами из торфяных брикетов, где фермерам тяжким трудом удава лось вырастить ячмень и овес на неплодородных землях.
— До Каллендара осталось пол-лиги, — торжественно объявил Лайм. — Это самая большая деревня в здешних местах.
Горцы из племени Дункана, которых дед прислал ей в провожатые, были ее дальними родственниками. Мрачный и молчаливый Лайм, близкий друг ее покойного отца, и рыжеволосый Джорди, разговорчивый, почти ее ровесник. Он многое мог рассказать об истории клана. Оба провожатых считали очень важным, чтобы она была в курсе каждой, даже самой незначительной детали, поскольку являлась единственной прямой наследницей, единственной внучкой единственного сына вождя.
Джорди неустанно ее развлекал с самого раннего утра — с тех пор как они выехали из Эдинбурга: кормил баснями о кровавых войнах между кланами, о том, что для горца меч, покрытый славой и кровью, значит гораздо больше, чем кусок хлеба каждый день.
— Никто не знает лучше свою историю, чем шотландский горец, и ни у кого нет такой верности, как у нас, — говорил Джорди.
Даже сейчас, если верить ее соотечественникам, шла война. Ангус Дункан был гордым шотландским вождем, но в настоящее время у него не хватало сил защитить свой клан от Бьюкененов — врагов клана на протяжении нескольких поколений. И теперешнее положение дел сильно его удручало. Эта тема рефреном проходила на протяжении всех семи часов путешествия.
