— А как мы вообще выжили, когда самолет с десяти километров рухнул о водную гладь, что по плотности с такой высоты для куска железа стала сама подобна железу?
— Пустоты.
— Что пустоты?
— Я засунул нас в Пустоты, как показал Родослав.
— Почему из-за каких-то Пустот Мертво получил право на падение самолета? Не такие уж и прикольные эти Пустоты, раз я едва не захлебнулся… Точнее, совсем даже захлебнулся.
— Вместе с мечом нам обоим было во мне немного тесновато…
— Нам в тебе? — запутался Сема.
— Не заморачивайся. Я сказал то, что сказал. Именно почти что во мне, если брать физический уровень. В промежутках между моими атомами. В энергетически-информационном уровне, если хочешь. Я поместил три тела в одно. Но так как не хотел, чтобы после выхода из пустот мы бы оба слились в одно целое, припечатав и меч на лоб, пришлось выкинуть тебя в воду чуть раньше. Сразу после падения, когда самолет развалился на запчасти и начал тонуть. Я бы вместе с тобой и мечом не выбрался. Я едва материализовался над тонущим самолетом…
— Довольно! Я уже забыл, как мою бабушку зовут, хочешь, чтобы еще и дедушку? Я не до такой степени отличник, чтобы на моих глазах рушились законы физики и положение дел в мире. Как ты носил в себе меч между пустотами? Ты разобрал его как конструктор? И почему он не влиял на вращение твоих атомов, почему не разорвал сцепление этих атомов?
— Хочешь физики, тогда забудь о полете.
— О чем ты вообще, чернявый?
Сергей приподнялся на локте, повернув голову к обгоревшему брату. Лицо того вскоре должно было начать шелушиться. Энергии обоих хватало только на то, чтобы удержать в себе воду и заставить организм смазывать кожу жиром. Так как жира в обоих было немного, организм сжигал мышцы.
— Родослав летал на моих глазах, словно гравитация отключилась. Летал не с крыльями, как какой-нибудь дятел, а просто… Просто стоял в воздухе. Раз — и как взобрался на ступеньку, два — и еще выше. Да и что я тебе говорю? В общем, такие, как он, отрицают физических законы. Законы просто перестают на них действовать. Полагаешь, Родослав мыслит такими же материальными категориями, в какие ты меня хочешь опустить для разъяснения?
— Я хочу разобраться в сути вещей. Одно дело — сделать себе харакири, вонзив в себя меч. И совсем другое — хранить в себе меч как часть себя. И это не красивые слова или метафора. Ты же действительно держишь в себе меч… Черт, это немного сложновато после падения… Еще и королевская семья с этими наркотиками. Странно, люди изображают доброту, о них говорят лишь хорошее, а на самом деле торгуют смертью… Все, не смотрю больше телевизор. Который раз обещаю?
— Да что телевизор? С каких это пор ты стал во всем сомневаться? Я заметил, что на Кавказе ты немного опустил руки, но думал, все прошло. А теперь снова. Или, как говорят умные люди, — депрессия?
— Люди много чего говорят. Но депрессия? Не-е-е. Депрессия — видеть, как твоего четвероногого друга умертвляют, чтобы дух его поселился в тебе, в физическом плане проявляясь татуировкой на плече. Вот это депрессия. А меч где-то меж клеток всего тела — это так, стресс небольшой…
— С чего ты взял, что Коготь мертв?
— А что? Это что, по-твоему? — Сема присел и кивнул на предплечье. Кожа вокруг татуировки была малиновая, а сама тату словно отражала солнце, не давая коже сгореть.
— Не глупи, тигр в тебе жив, как и орел во мне. Они не мертвы. Просто с физического плана сместились на более высокие сферы. Уверяю тебя, Коготь жив.
— Стоп! То есть тигр во мне, как меч в тебе? Тоже меж атомов?
— Как ты меня достал своими тормозами. На физическом плане с нами только меч, а тотемы где-то в районе сакрала. Сакрального мира. В стране эфира, если тебе нужны физические термины, скептик ты этакий… Почему из шести с половиной миллиардов собеседников Творец послал мне на плот именно тебя?
— Причем здесь Творец, когда самолет подбил именно Мертво? Родослав говорил, что Творец не всесилен, так как во всемогуществе не было бы смысла, и человек был в рамках, а рамки суть рабство. То есть Он не надзиратель и не Пастух, как трактуют написанные эмиссарами священные книги. Он дает выбор! У нас был выбор: лететь или ползти. И еще тысячи выборов. Не Он же ведет к этому, мы сами выбираем. Выбора не оставляет только Надсмотрщик. Сатана в людском понимании. Выходит, что Надсмотрщик влияет на нашу жизнь больше, чем Отец?
— Вот в этом все и дело.
— В чем?
— В толковании. Ты же понимаешь, что каждая религия — способ управления. Берешь какую-нибудь умную мысль, обрабатываешь ее и толкаешь народу от имени Бога в красивой обертке. Красивой оберткой представляется жертва за веру в эти слова — в мысль. Чем больше народу гибнет за мысль, тем праведнее паства. Заносишь все мысли в книгу, и реликт готов.
— Толкование не имеет смысла?
— Чтобы услышать кричащего с горы, надо не только повыше взобраться на ту же или соседнюю гору (ну или хотя бы прислушаться), надо еще и затычки из ушей вытащить. Но вытащить самому! Просить посредника, что стоит ближе к горе передать тебе слова кричащего — поступок довольно глупый. Посредник просто вытащит из твоего уха затычку, нашепчет от себя и вернет на место. Потому что ты уже ему должен, так как обратился…
— Знаешь, что, Скорп?
— Что?
— Я смотрю, не только мне голову напекло.
— Предпочитаешь вернуться к политическим темам?
— А чем они отличаются от Толкования, если ущербна вся система управления?
— Все зависит от Главы.
— И кто у нас во Главе?
— Его величество Сомнение. Именно поэтому ты терзаешься каждым вопросом, вместо того чтобы просто знать ответ.
— А ты знаешь?
— А я не спрашиваю. Я… делаю.
— И что делаешь?
— Делаю все, чтобы сменился Глава. Мы не должны сомневаться.
— Революция?
— Эволюция!
Сема повернулся спиной и, обхватив колени, погрузился в мысли. Сергей не знал, о чем сейчас думает брат. Скорпион знал одно — Творец не в ответе за созданное. Каждый из детей делает свой выбор сам. От времени и места рождения до пройденных жизненных уроков. Отец лишь наблюдает, вмешиваясь в критические моменты. А Деструктор вмешивается всегда. Изменить это могут только сами люди.
Пора.
* * *
База «Тень».
Тринадцатый уровень под землей.
Василий грыз карандаш и часто вздыхал. Последние сводки новостей неукоснительно подводили к тому, что разросшейся Антисистеме пора заново структурироваться. А именно — вводить иерархию. Более пяти тысяч сотрудников порядком запутались, кому подчиняться, а Совет больше не мог разгребать все дела. Все шло к тому, что скоро пойдут сбои. Если не решить эту проблему сегодня же, ошибки потом придется разгребать уйму времени. Каждая же из них — шаг к пропасти.
