— А, понимаю… — сказал сержант и, опустив лазган, переложил его так, как указал ему Леден: держа его теперь прямо перед собой. — И куда же он должен метить, чтобы вернейшим способом лишить противника боеспособности: в лицо, в грудь, в пах?
— В лицо, — произнес Леден, все еще идиотски улыбаясь, в то время как все гвардейцы его роты внутренне сжались в предчувствии того, что, они знали, вот-вот должно было случиться.
— Ясно, — сказал сержант Феррес и, стремительно вскинув приклад, ударил им Ледена в переносицу.
Взвыв от боли и разбрызгивая кровь из разбитого носа, Леден рухнул на колени.
— Встать, Леден! — приказал сержант и, когда тот, шатаясь, поднялся, бросил ему назад лазган. — Ты не получил серьезного ранения и уж тем более не потерял боеспособности! Считай, это был тебе урок. Возможно, в следующий раз ты уже не забудешь как следует почистить свой лазган. Сейчас его энергоразъем настолько засорен, что его наверняка бы закоротило после первых же выстрелов.
Отвернувшись наконец от Ледена, сержант продолжил инспекцию. Лишь три человека отделяли его от Ларна, и юноша вдруг ощутил, как тяжелое предчувствие надвигающейся беды завладевает всем его существом. «Сегодня Феррес вышел на тропу войны, — подумал он. — Не может быть и речи, чтобы он дал мне пройти смотр. Он обязательно найдет что-нибудь, что я сделал не так. Какую-нибудь ерунду. Он всегда находит». Тут его сердце чуть не выскочило из груди: Ларн увидел, как медленно идущий вдоль строя сержант остановился и повернулся к нему лицом.
— Ваш лазган, рядовой! — потребовал сержант.
Затем, как и прежде с Леденом, он проверил предохранитель, после чего критически осмотрел по очереди все части оружия: прицел, дуло, казенную часть, зажимы для ремней. За те несколько секунд, показавшиеся ему бесконечно долгими, пока Феррес скрупулезно осматривал его лазган, Ларн своей шеей успел почувствовать, как взмок от холодного пота весь его воротник. Наконец Феррес надавил на рычажок затвора и, вытащив из ружейного магазина энергобатарею, проверил, достаточно ли хорошо прочищены контакты и магазинная ячейка. Затем, с недовольным видом защелкнув батарею обратно, Феррес вновь поднял глаза на Ларна.
— Имя и идентификационный номер?! — рявкнул сержант.
— Рядовой первого класса Ларн Арвин А., сержант! Идентификационный номер: восемь-один-пять-семь-шесть-штрих-три-восемь-девять-дробь-четыре-семь-два-дробь-один!
— Понятно… Тогда скажите мне, рядовой первого класса Ларн Арвин А., зачем вы вступили в ряды Гвардии?
— Защищать Империум, сержант! Служить воле Императора. Оберегать человечество от всего враждебного и нечистого!
— И что же вы будете для этого делать, рядовой?
— Я буду подчиняться приказам командования, сержант! Я буду строго исполнять последовательность команд. Я буду сражаться с врагами Императора. И если такова будет его воля, я умру за моего Императора!
— Какими правами вы обладаете как рядовой Имперской Гвардии?
— У меня нет никаких прав, сержант! Гвардеец добровольно отказывается от всех своих прав в обмен на славу, которую он получит в боях за правое дело нашего бессмертного Императора!
— А зачем гвардеец добровольно отказывается от всех своих прав?
— Он отказывается от них, чтобы лучше служить своему Императору, сержант! Гвардейцу не нужны права, когда его ведет в бой бесконечная мудрость Императора и дарованная ему свыше система управления Имперской Гвардией.
— Ну а если вам повстречается кто-то, кто скажет, что все это неправильно, а, Ларн? Если вы встретите человека, который будет утверждать, что командование Гвардии иногда допускает ошибки, что выполнение его приказов может привести к неоправданным человеческим потерям?
— Я убью его на месте, сержант! Это единственно возможный способ общения с предателями и диссидентами!
— Хм… А если вы услышите, как кто-то изрек ересь, Ларн? Как вы укажете ему на его ошибку?
— Я убью его на месте, сержант! Это единственно возможный способ общения с еретиками!
— А если вы вдруг повстречаете ксеноса?
— Я убью его на месте, сержант! Это единственно возможный способ общения с ксеносами.
— Очень хорошо, Ларн, — сказал наконец сержант и, вернув лазган, направился к следующему стоящему в строю новобранцу. — Ты явно делаешь успехи. Возможно, нам еще удастся сделать из тебя гвардейца!
— Ни синяков, ни нарядов вне очереди, ни даже порицания! — воскликнул Дженкс.
Прошел час, и Ларн, сидя теперь за одним из длинных столов в холле солдатской столовой, вместе с другими ребятами из своего звена, как и вся рота, ждал, когда принесут положенный им обед.
— В этот раз ты лихо прошел инспекцию, Ларни! Похоже, ты даже начинаешь нравиться старине Ферресу!
— Нравиться? Не думаю, что ему может кто-то нравиться, — возразил Ларн. — Мне самому в это трудно было поверить. Когда он на тебя так сверкает глазами, всегда думаешь, что он собирается составить на тебя рапорт, что бы ты там ни сделал.
— Эй, сержант не так уж плох! — воскликнул Халлан, медик их стрелкового расчета, который, сидя чуть в стороне, был занят тем, что накладывал повязку на разбитую переносицу Ледена. — Хочу сказать, что при всей своей суровости он довольно-таки справедлив!
— Схраведлив? — взорвался Леден. — Эхот ухлюдох хломал мне нох!
— Могло быть и хуже, Леден, — заметил Халлан. — Когда Феррес считает, что оружие бойца недостаточно вычищено, обычно он бьет ногой в пах! По крайней мере на этот раз, чтобы осмотреть твои раны, мне не пришлось просить тебя снять штаны! Вот кстати: когда в следующий раз сержант предложит тебе выбор между лицом, грудью и животом, будь умнее, скажи: «Палец на ноге»!
— Ха! Скажи — и точно получишь в пах! — рассмеялся Дженкс. — Нет, раз уж Ферресу шлея под хвост попала, он так или иначе тебя достанет! Если хотите знать мое мнение, то я вам вот что скажу. Все, что ты тогда можешь сделать, — это молча сносить удары и терпеть! Ну, если ты, конечно, не такой как Ларни… безупречный гвардеец!
При этих словах все заулыбались. Хоть насмешка и была направлена на него, Ларн улыбнулся вместе со всеми. Голос товарища казался вполне серьезным, но все же Арвин знал, что Дженкс лишь прикалывается. Безупречный гвардеец! Сегодня Ларн прошел инспекцию, грех жаловаться, но даже после двух месяцев базовой подготовки он чувствовал себя гвардейцем не больше, чем в тот день, когда его призвали.
В какой-то момент, пока все вокруг еще продолжали разговор, он вдруг подумал, как же сильно за эти короткие два месяца изменилась его жизнь! На следующий день после памятного разговора с отцом в подвальной мастерской он сел на поезд, который шел до городка Вилланс Ферри, и уже оттуда проследовал в областной центр Дарнанвилль, чтобы официально сообщить о своем прибытии на военную службу. Из Дарнанвилля его направили в отдаленный гарнизон, находившийся в двухстах километрах к востоку, где вот уже два месяца он как будущий гвардеец проходил боевую подготовку.
