Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Тут онемел уже он (наверное, только выйдя из аудитории, Игнатий Сирень вспомнил, что ничего подобного он никогда не писал).
Положение спасла преподавательница в черных очках. Позднее я узнала, что лет двадцать назад она была и его преподавательницей.
«Ну, вы оба еще молодые и категоричные», - примирительно сказала она.
Впоследствии Игнатий признался, что взял меня вопреки ее грозным предостережениям: «Она развалит вам курс. Она принесет вам на лекцию кошку с собакой, и вы будете их разнимать!» Взял исключительно за нахальство - ему нужен был лидер.
Он получил и своего лидера, и кошку с собакой. Пять лет он позволял мне крушить все догмы и правила, которые я разламывала в поисках своего «я». Пять лет он ставил свои лекции на вторую пару лишь потому, что я регулярно просыпала первую. Пять лет он разрешал мне заедаться с ним у всех на глазах, стоять на голове и танцевать на его парах канкан… Без преувеличений!
На третьем курсе я брякнула, что могу доказать бездарность режиссера Хорьковского, даже стоя на голове. «Давай, становись», - не моргнул глазом И. В. Не моргнув глазом я заправила юбку меж ног и встала в стойку.
На первом курсе, в первый же день учебы, отмеченный лекцией по театральной критике, я, размахивая лозунгом «Поздравим шефа с началом занятий», талантливо сорвала все пары.
На «Истории Западно-Европейского театра» - плела венок из роз, хризантем и засушенных виноградных веток, сагитировав принять участие в моем хитросплетении всех, от однокурсников до преподавательницы. На «Украинском языке» мы вместе с педагогом надували и расписывали любовными признаниями шарики. На третьей паре, когда И. В. вошел к нам, под ноги ему полетели цветы, вспрыгнув на учительский стол, я надела на голову Сирени венок, на шею - ожерелье из воздушных шаров и, усадив на скамейку, совершенно ошарашенного, провозгласила: «Учебно-драматический спектакль «Грезы любви». Почти стриптиз», - чем испугала уже окончательно.
В случае со мной стриптиз мог оказаться возвратом к сценическому реализму. Ему повезло. Выстроившись в ряд, наши девочки запели, неумело задирая ноги: «Без Игната жить нельзя на свете… Нет! Он - наше счастье, наших знаний свет!»
Арина наяривала на пианино. Я орала громче всех. Капустник продолжался около часа и закончился грозным:
Поцелуй же нас, ты нам нравишься,
Поцелуй же нас, не отравишься,
Поцелуй же нас, а потом мы вас,
А потом мы все РАСЦЕЛУЕМСЯ!
Во внезапно воцарившейся тишине я сосчитала: «четыре, три, два, один… пуск!» - и первая бросилась лобызать руководителя курса.
«Я знал, что вы ненормальные, но что до такой степени!…» - сказал Игнатий Валерьевич. Он смотрел на меня.
Естественно, сценарий и постановка были моими. Естественно, в устах И. В. «ненормальная» - было комплиментом.
* * *
Но там, в театральном, - среди таких же ненормальных, как я, - я была благословенно нормальна и надежно защищена от невыносимой реальности мира. И дело было не только в Игнатии - мир театра, такой непохожий на унылую, настоящую жизнь, окутал меня разноцветным лоскутным одеялом.
«Я поступила в театральный институт, чтобы спастись от нее, - честно написала я в институтской газете. - Среди нормальных людей я всегда считалась идиоткой, бездельницей, в крайнем случае, чудачкой. А здесь, куда ни глянь, все такие. Жизнь и реальность - тут существа инородные».
«А можно узнать, - леденисто поинтересовалась на лекции сфинксоподобная дама в очках. Она преподавала у нас «Теорию драмы», - что значит «здесь все такие»? Кто я, по-твоему, идиотка, бездельница или чудачка?»
«Вы - неординарная личность!» - отчеканила я с убежденностью фанатичного пионера Пети.
В ответ Сфинкс улыбнулся…
Мы учились в театральном!
* * *
«А знаете ли вы, в принципе, значение слов «театр», «драма», «комедия»? - опубликовала я юмореску в театральном журнале. - Позвольте мне усомниться!
Начнем с того, что бог дионис, покровитель театра и поэзии, также бог вина и плодородия (секса!), и поэтому греки изображали его в виде быка или козла. (Неплохо для начала?) Его свита (то есть люди, чья профессия связана с театром) на празднествах в его честь состояла из ряженых в козлиные шкуры, распевающих песни, часто весьма непристойные.
Торжественная часть праздника дала рождение трагедии, а шутливая - комедии. Слово «трагедия» происходит от слов «трагос» - козел и «оде» - т.е. песня козлов. А «комедия» от «комос» и «оде». «Комос» - шествие подвыпившей толпы, той, что в козлиных шкурах.
То есть торжественные песни собрания козлов - это трагедия, а когда козлы напьются до непристойности - это уже комедия.
И чему в результате я должна посвятить свою жизнь?!! Изучению роста козлиных музыкальных способностей в течение двадцати с лишним столетий?»
Пять лет наши педагоги посмеивались, поминая мне этот шедевр:
«Спасибо, что наконец разъяснила нам, чем мы тут занимаемся».
Но моя расшифровка была неприлично близка к истине. То было невероятное, восхитительное, нереальное место - сборище странноватых людей, находящихся в перманентном самоопьяняющем вдохновении.
Только в нашем институте все студенческие «выбрыки» считались проявлением яркой индивидуальности. Только в нашем институте ходила байка: «Чтобы тебя исключили из театрального, нужно уйти в запой на пять лет или переспать с женой ректора. Иного способа нет». Только в нашем институте педагоги не являлись на занятия чаще, чем студенты. И если студенты не приходили частично, преподаватели по причине своей единичности отсутствовали целиком, а бывало, и в полном составе.
Я помню, как наша группа сидела и ждала три пары подряд, и ни один из сеятелей «разумного, доброго, вечного» так и не появился. Я помню, как на первом занятии учительница по изобразительному искусству попросиланас самостоятельно посетить Софиевский заповедник и прочитать две книги по его истории, после чего мы ее больше не видели.
Через месяц, по настоянию масс, я, как староста группы, попыталась определить ее местопребывание или хотя бы номер телефона. После долгих приставаний ко всем и вся и попыток оных от меня отвязаться я выяснила, что она уехала в Германию (о чем сообщать нам, ожидающим ее в Киеве под дверью четвертой аудитории, сочли необязательным) и, может быть, еще вернется. И помню, как, вооруженная транспарантом «Мы хотим учиться!», я повела наших девочек на лекции по «ИЗО» к третьекурсникам (их преподаватель считался лучшим).
С тех пор мы ходили туда. Нас никто не прогнал. Нашу изошницу, так и не вернувшуюся из Германии, - никто не уволил. Лекции третьего курса совпадали по времени с нашей «Информатикой», мы ее пропускали - это никого не смущало.
Мы учились в театральном!
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
