— А письма? — отрывисто и резко бросил Алекс.
Стефани лишь печально покачала головой.
— Поначалу я не придавала большого значения этим домогательствам и сожгла большинство из них. Ах, конечно, я понимаю теперь, что не следовало этого делать, но я думала, что этому человеку быстро надоест донимать меня и он переключится на что-нибудь другое. А потом мне вдруг стаю так страшно, я не могла даже видеть эти письма, поэтому и уничтожила их, не подумав, что они могут понадобиться. Когда я обратилась в полицию, то полицейские попросили меня передать им письма нераспечатанными.
— Неплохой совет, — спокойно заметил Александр. — Это даю какой-нибудь результат?
— Не знаю. Но, что бы там ни было, стало еще хуже. У меня создалось впечатление, что мой тайный поклонник каким-то образом узнал обо всем и быстро сменил тактику. Именно тогда начались телефонные звонки.
Тут Хингис издал неразборчивое ругательство, заставившее Стефани прервать свое повествование.
— Продолжайте, — неожиданно мягко подбодрил смутившуюся девушку Алекс, слегка сжав ее пальцы в своих.
— Маньяк стал звонить мне домой то вечером, когда я приходила с работы, то среди ночи.
— Вы знали этот голос?
— Нет, но мне кажется, что этот человек изменял его. Может, накрывал трубку носовым платком или чем-то подобным, и он всегда говорил шепотом. Казалось, он становится все более одержимым и злобным. Однажды он увидел, как я вела передачу с другим ведущим, очень привлекательным мужчиной. Маньяку взбрело в голову, что я флиртую, причем специально, назло ему. «Неверная», — назвал он меня! Сказал, что я сучка и, если не изменю своего поведения, он накажет меня…
У Стефани от пережитого волнения перехватило дыхание. Казалось, она вот-вот задохнется. Девушке пришлось прервать рассказ. Хингис молча ждал, пока она успокоится. Очевидно, что если настаивать на скором продолжении, то его собеседница вряд ли найдет в себе мужество еще что-либо сказать. Сильные теплые пальцы Хингиса по-прежнему переплетались с тонкими и нежными пальчиками Стефани. Их руки, казалось, вели самостоятельный диалог.
— Я пыталась не обращать внимания на его звонки, но почему-то получалось, что только и делала, что прислушивалась в ожидании, когда зазвонит телефон, а мой преследователь, похоже, всегда знал, когда я нахожусь дома. Он заявлял, что у меня больше никогда не будет никаких отношений с мужчинами, кроме деловых, — любого, кто назначит мне свидание, он убьет и… если потребуется, то убьет и меня.
Голос девушки вновь дрогнул, глаза опять наполнились слезами. Но, казалось, теплое пожатие рук Алекса наполнило Стефани внутренней силой, и, справившись с волнением быстрее, чем прежде, она продолжила свой рассказ.
— Полиция делала все возможное. Полицейские попытались установить, откуда звонили, но маньяк всегда звонил из телефонов-автоматов, расположенных в разных районах Нью-Йорка. В полиции мне предложили постоянного сопровождающего, но я отказалась: ходить все время с надзирателем — все равно что стать заключенной. К тому времени я уже совершенно душевно измучилась. Мне было не до отдыха в моей квартире, я все время ждала, что будет дальше, замирая от страха и вздрагивая от каждого звонка… Мое нервное напряжение достигло предела на прошлой неделе, когда я отправилась за покупками. Я пошла в супермаркет и вдруг услышала, что кто-то бежит за мной…
Стефани вздрогнула, вновь переживая испытанное тогда чувство ужаса.
— Оказалось, что бежал мужчина, который торопился к уходящему автобусу, но я внезапно запаниковала еще сильнее. Мне пришло в голову, что мой преследователь все время следит за мной, ни на минуту не выпуская из поля своего зрения. И тут я просто сломалась. Я приехала сюда, к отцу, даже не зайдя домой собрать вещи. Я испугалась, что маньяк уже поджидает меня у двери моей квартиры.
Вдруг Стефани отчетливо осознала, что изо всех сил сжимает пальцы Алекса, как бы пытаясь этим непроизвольным жестом дать выход царящему в душе смятению. Тихонько вскрикнув, она резко отпустила его руку, но ее смущение лишь усилилось, когда девушка заметила красные отметины на его коже там, где ее ногти впились в ладонь великана.
— О, извините! — Стеф не верилось, что она смогла сделать ему больно.
Хингис бросил короткий взгляд на свою руку и небрежно пожал широкими плечами, как бы отметая ее извинения и саму возможность причинить ему боль.
— А с тех пор, как вы приехали сюда, еще были звонки?
— О, слава богу, нет. Только один человек знает, где я, — мой агент, к тому же она моя подруга. На работе я сказала, что больна — нервный срыв. Ну вот, пожалуй, и все. К счастью, мы закончили съемки последних передач, так что я никого не подвела, теперь мне положен двухмесячный отпуск. Конечно, мои сотрудники догадываются, что что-то не так; в последнее время я не уделяла работе должного внимания. Видимо, придется объясняться с руководством насчет этой истории с письмами.
— Ну и как вы думаете жить после отпуска? Вам же не удастся спрятаться здесь навсегда, — резонно заметил Алекс.
— Я знаю. Должна признать, что так далеко я не заглядывала. Я просто молю бога, чтобы хоть что-то изменилось до того, как мне придется возвратиться на работу: может, полиция обнаружит маньяка, или он утратит интерес к моей персоне и прекратит преследование. Уверена я только в одном — мне не вынести даже мысли, что этот человек где-то рядом и следит за мной.
— Я думаю, что, прячась, вы как раз дадите ему возможность одержать победу и позволите сломать вам жизнь.
— Да что вы говорите?! — Стефани пришла в ужас от сказанного. — Вы не знаете, что значит жить в постоянном страхе… чувствовать себя в опасности даже дома… Конечно, вы все видите по-своему. — Не в силах более выносить пристальный взгляд сине-зеленых глаз, девушка поднялась с места и нервно заходила по комнате. — Не понимаю, зачем я вам все рассказала.
Сначала Стефани думала: если она переложит часть своих переживаний на чужие плечи, ей станет легче. Но ее надежды не оправдались. Почему-то девушка почувствовала себя даже более уязвимой, чем раньше. Стефани пришла в ужас, что пустила совсем незнакомого человека в свой доселе оберегаемый внутренний мир.
— Очевидно, вы не сможете помочь мне, — обреченно пролепетала она.
— Почему вы так думаете?
Его вопрос заставил Стефани остановиться посреди комнаты. Алекс же и не пошевелился; он просто сидел в кресле, его мощные руки лежали на подлокотниках, грубовато вырубленное лицо было повернуто в ее сторону. Спокойный голос этого человека раздражал даже больше, чем если бы он кричал. У Стефани пересохло во рту.
— Я… — начала она и осеклась, ибо в этот момент раздался пронзительный звонок телефона. Замерев, глазами полными страха, Стефани посмотрела на отца. — Папа…
Но Алекс уже отреагировал на звонок: вскочил с места, одним прыжком оказался в прихожей и снял трубку.
— Да? — резко бросил он. — Вам кого? Кто говорит? Минуточку, пожалуйста.
