«Корабль не сможет осилить морского похода по причине старости. Значит, длительный поход, мечта каждого моряка, ему не светит. К тому же в коллективе нездоровая обстановка, и старпом поддерживает во всем старослужащих матросов, — думал Алексей. — Но я-то здесь при чем?» — спрашивал он самого себя.
Старпом ответил на его вопрос вслух.
— Не всем, видно, служить на флоте. Сегодняшнее событие является знаком для тебя, лейтенант, и для меня тоже.
Уже в рубке дежурного Алексей проанализировал происшедшее и решил не принимать дисциплинарных мер ни к Кукушкину, ни к Соколову. В принципе по всему выходило, что виновата дедовщина, процветавшая на корабле. Коркин тогда правильно рассудил, что это не единичный случай, а серьезный сбой в системе человеческих отношений в коллективе. Молодой матрос-сигнальщик находился как в наркотическом опьянении от хронического недосыпания и постоянной работы. Просто ему нужно было выспаться.
И Коркин, к удивлению всех, отправил Кукушкина спать. Даже Соколов с пониманием отнесся к такому решению дежурного лейтенанта. Не понял этого шага только старпом.
«На корабле появился второй Коровин, а с матросом следует быть беспощадным», — решил для себя Постников, сидя в кают-компании.
Алексей же принял для себя решение: забыть о происшествии, а самому продолжать служить с еще большим усердием. Не ожесточаться на провинившегося, а, расположив его к себе, поддержать в трудную минуту. И не идти на поводу традиций и старших начальников, ибо они могут ошибаться. Поступать самостоятельно и нестандартно.
Второй случай произошел уже в Находке, куда корабль пришел, чтобы встать в док.
Алексей заступил дежурным по кораблю с воскресенья на понедельник. Ноябрьская погода в Приморье изменчива, но в этот день было морозно и ясно. Хотя к семнадцати часам пошел мелкий снег.
На борту старшим оставался механик, капитан-лейтенант Иванов. Завтра в десять ноль-ноль должны были начаться приготовления корабля к постановке в сухой док находкинского судоремонтного завода.
Ничто не предвещало беды.
Алексей дал команду провести вечернюю поверку по кубрикам, потому что снег усилился. К тому же он сопровождался резкими порывами ветра. После поверки он спустился в кают-компанию на вечерний чай. Механик сидел в кают-компании в одиночестве и смотрел телевизор.
— Федор Иванович, — обратился Коркин к механику, — в заводе объявлено штормовое предупреждение[10]номер два. Корабль стоит кормой к пирсу. Предлагаю завести дополнительные концы[11]и поставить бортовые кранцы[12]. Может быть, запустить дежурный дизель?
Иванову не хотелось принимать никаких решений. А топлива для дизеля оставалось только для подхода в док. К тому же он сегодня планировал расслабиться. В каюте механика на этот случай стояла бутылка флотского «шила».
— Давай подождем до часу ночи. Может быть, ветер изменится и все обойдется, — ответил механик.
Алексей вышел из кают-компании на верхнюю палубу проверить погоду. Ветер усиливался, и вахтенный у трапа[13]самостоятельно укреплял дополнительный конец.
«Нужно принимать меры безопасности», — подумал Алексей.
Он вызвал на шкафут дежурную швартовую группу и поставил задачу поднять трап на борт корабля, понимая, что при усилении ветра его может сорвать в море. Атмосферное давление продолжало падать, а ветер набирал силу. Корма корабля начинала заваливаться на угол пирса[14]. Но корабельная сталь и ржавое пирсовое железо еще не соприкасались друг с другом. Они лишь, как два бульдога перед схваткой, то приближались, то отступали, глухо рыча и лязгая стальными корабельными бортами как собачьими челюстями.
Что делать в данной ситуации, Алексей знал. Штурманская подготовка в училище и два месяца службы на корабле подсказывали ему, что необходимо срочно предпринять, о чем он доложил старшему на корабле.
По «Каштану»[15]Коркин запросил дежурного по электромеханической боевой части о возможности включить дежурный дизель. Тот ответил, что, не получив «добро» от механика, этого сделать не сможет.
— Так запросите у него разрешение, — резко ответил Алексей. — Доложите через три минуты.
Ответ пришел через минут десять: механика нигде нет. Алексей спустился в офицерский отсек и постучал в дверь каюты старшего на борту. За переборкой стояла мертвая тишина.
«Наверное, пьет», — подумал он.
Решение созрело само собою. Согласно инструкции дежурный вправе принимать самостоятельные решения при чрезвычайных ситуациях. Ответственность за корабль требовала от него конкретных действий по обеспечению безопасности стоянки.
— Ютовых на ют. Шкафутовых на правый шкафут[16]. Швартовной[17]партии готовность номер один. Запустить дежурный дизель-генератор, — скомандовал Алексей по корабельной трансляции.
Совместными действиями дежурных расчетов корабль переместили правым бортом к пирсу. Потом вывалили дополнительные кранцы, чтобы борт не бился о пирс. Швартовая партия под его руководством до утра меняла бортовые кранцы и закрепляла слабеющие от мощных порывов ветра толстые пеньковые тросы. Тем самым удалось избежать навала корабля на пирс.
Уже глубокой ночью к нему вышел старшина Соколов с кружкой крепко заваренного чая.
— Товарищ лейтенант, согрейтесь.
— Соколов, что это за люди? — спросил Алексей, заметив в лучах прожектора выскакивающих на верхнюю палубу из-за перегородки группу матросов в красных спасательных жилетах. — Я уже давно дал команду «отбой» аварийной партии, — резко произнес Коркин. — Люди должны спать.
— Товарищ лейтенант, это добровольцы из числа старослужащих. В швартовой партии одни караси-первогодки. Мы их спать отправили. Ветер-то не ослаб. Мало ли что еще может случиться.
— Опять ты старую песню о годках и старпоме завел, — грубовато оборвал его Коркин.
— Да нет, товарищ лейтенант, — ответил Соколов, — мы лично вас решили поддержать. Нужны вы нашему экипажу.
