Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
Сомневалась я: разумнее было бы, конечно, предположить, что не он убил Нубина, но улики говорили против него, да и вообще я чувствовала, что он чего-то недоговаривает, где-то привирает. Если убийца все-таки Никуленко, то должны остаться какие-то доказательства: одежда с пятнами крови, оружие, хотя пистолет он скорее всего выбросил.
Минуты через три были обысканы его одежда и чемодан. Под нижними полками я обнаружила ящики с трехлитровыми банками, полными варенья. Вишневым, если я не ошибаюсь. Такая же банка, непочатая, даже не открытая, стояла на столике. И все. Я прикинула, что ехать нам осталось совсем немного — прибытие завтра утром. Ну, задержимся на пару-тройку часов из-за моего «терроризма». Времени мало, план мой никаких результатов не дал, а другого у меня нет. В коридоре послышались голоса:
— Шутники, мать их…
— Расстреливать надо таких шутников. Придумают же — часы изолентой обмотали и в сортире повесили. Зря только отделение подняли.
— Не иначе как спьяну.
— Спьяну… Вот именно, знаем мы этих художников. Творческая, блин, интеллигенция…
Саперы! Вовремя, ребята. Я собралась проделать привычный уже путь на третью полку. Поставила ногу на столик. Оттолкнулась. Черт! Трехлитровая банка летит на пол. Я пытаюсь как-то предотвратить ее падение, нога моя подворачивается, и я с грохотом обрушиваюсь на столик.
Саперы, видимо, подумали, что все-таки сработала какая-то бомба, поскольку в купе вошли не сразу, а примерно спустя минуту. К этому времени я уже сидела на койке. Болела рука и поясница. Прощупав ушибленные места, я пришла к выводу, что хоть и обошлось без переломов, но синяки останутся — будь здоров.
Саперов оказалось двое. Здоровенные мужики в военной форме, да один к тому же с бородой.
— Здравствуйте, — поздоровалась я, когда они вошли.
— Здравствуйте, — ошалело ответили они.
— А я с верхней полки упала, — пожаловалась я им.
Тут до них стало доходить, что ситуация, мягко говоря, несколько абсурдна.
— А вы, собственно, что тут делаете? — строго спросил бородач.
Я показала им свое журналистское удостоверение.
— Пишу статью о Киевском союзе художников. Сопровождаю их в поездке. А тут случай — террористический акт. Не могла же я просто уйти, мы, журналисты, такими происшествиями дорожим, — быстро проговорила я, — а вы случайно не выяснили, чьих это рук дело?
— Да чьих, чьих… Сами себе, наверное, и подложили, — ответил мне тот, что без бороды, — бухали, поди, вчера, попугать решили друг дружку, да и забыли наутро. Они ж ведь додумаются…
Помолчали.
— Микеланджелы! — со злобой вдруг сказал бородач. — Паганини хреновы!
Его коллега встрепенулся:
— Пойдем мы… Удачного вам репортажа, — сказал он.
— До свидания, — попрощался и бородач.
— Счастливо, — сказала я.
Да, счастливо еще отделалась. Могли бы и в милицию повести, а там уж, наверное, и журналистская ксива не поможет. Повесят на меня убийство Нубина, и доказывай, что не верблюд. Доказать-то докажу, но времени сколько потеряю!
Тут я посмотрела себе под ноги и обомлела: среди осколков банки и растекшегося по полу варенья поблескивали небольшие шарообразные контейнеры. Они выглядели совсем как куриные яйца. Я подняла один из них, повертела в руках — он состоял из двух половинок, скрепленных какой-то лентой, похожей на скотч, но гораздо прочнее. Я положила его на стол, взяла нож и с силой надавила на «яйцо» как раз между этими двумя половинками. Контейнер хрустнул и разломился. По столу рассыпался белый порошок. Я попробовала его на язык, так и есть — героин.
В коридоре послышался топот, смех и развеселые голоса — художников стали запускать обратно в вагоны. Ну, что же, Григорий Львович, подожду вас здесь. Я осторожно, чтобы не перепачкаться в варенье, пересела поближе к двери: вдруг товарищ Никуленко обладает способностью моментально оценивать ситуацию — как дунет отсюда, ищи его потом по всему поезду.
Заскрипела, отодвигаясь, дверь. Я затаила дыхание — не спугнуть бы. Вошел Никуленко. Я зря беспокоилась, он шел, опустив голову, сложив руки за спиной, как обычно ходят люди в тяжелом раздумье. Он даже не прикрыл за собой дверь. Григорий Львович не увидел меня, он и разбитую банку заметил, только когда под его ногами захрустели осколки. Он замычал и присел на корточки.
Я толкнула дверь ногой, она с грохотом захлопнулась. Никуленко вскрикнул, вскочил, увидев меня, со стоном опустился на койку. Конечно, можно было просто уйти, чтобы он меня в своем купе не видел, убрав предварительно безобразие, которое натворила; банку можно было заменить любой другой из ящиков, их там было довольно много. А потом на перроне Тарасовского вокзала тихонько указать на него, как говорил мне Благушин. Но Никуленко не выглядел опасным, к тому же мне хотелось выяснить: зачем ему, председателю Союза художников, перевозить героин, да еще в таких количествах? И врал ведь мне, подлец!
— Что же вы, Григорий Львович, — я подошла к столику и указала на разломленный контейнер с наркотиком, — обманули меня?
Никуленко молчал, закрыв руками лицо.
— Вы же уважаемый человек, председатель Союза художников…
Он вдруг поднял голову и посмотрел на меня.
— Вы можете думать что хотите, но я здесь совершенно не виноват.
Я несколько опешила. Поймала, так сказать, человека с поличным, а он пытается меня уверить, что его вины здесь нет! Здорово.
— Сейчас я все расскажу, — Никуленко снова затараторил, как при первом нашем разговоре. — Я действительно не знал, что в варенье наркотики, клянусь вам, я даже не знаю, как они называются…
— Героин, — подсказала я.
— У мужа моей сестры есть в Тарасове какой-то родственник. Живет он плохо, я сам бывал у него в квартире — перекати-поле, — пустые бутылки вместо мебели. А у Натальи, у сестры моей, дача под Киевом… сад большой… вишни там много. Они-то, Наталья с мужем, сами не ахти как живут, а вот вареньем родственничку тому помогают…
Я слушала его с каким-то странным чувством. Не похоже было, что он врет, хотя точно так же он разговаривал со мной и в прошлый раз. Он и тогда говорил правду?
— Ну откуда мне было знать, что в варенье наркотики? Я же только отдавал банки Валентину, он встречал меня на Тарасовском вокзале. И все. Мне даже денег за это не платили, я так, по-родственному…
— Допустим, Григорий Львович, я вам поверила, — задумчиво сказала я. Он сразу замолчал. — А в прошлый раз, когда мы с вами разговаривали, вы меня обманывали?
— Да что вы, что вы, нет! — он замахал на меня руками. — Я сказал вам все, что знал, ничего не скрыл. Я сам понимаю, в какую передрягу попал. Как… как мне теперь… не знаю… помогите…
Я с изумлением увидела, что он плачет. Честно говоря, я растерялась. Рыдающие женщины еще куда ни шло, но мужики, да еще председатели всяческих союзов, участники различных конференций… Это слишком. Я просто молча подождала, пока он успокоится.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
