Хотценплотц смеялся, а Сеппель плакал. Он смолол кофе, а бабушкина кофемолка доиграла свою песню. После этого Сеппель должен был почистить и отполировать разбойнику сапоги. Хотценплотц задул свечу и лег спать. Половину ночи Сеппель не мог сомкнуть глаз от горя и тоски по дому. Он лежал на холодном каменном полу между бочкой с порохом и бочкой с перцем и думал о Касперле. Интересно, что бы сказал Касперль, если бы он узнал, что разбойник Хотценплотц сжег его шапочку с кисточкой?
«О боже, — вздохнул Сеппель, — в какую же злую историю мы попали, мы — два неудачник!»
Но в конце концов его одолел сон. И ему снились Касперль и его бабушка, как они сидели в бабушкиной комнате, пили кофе и ели торт — конечно сливовый торт со взбитыми сливками! — и Касперль был в своей шапочке, и все было так хорошо и уютно. Больше не было цепи, сковавшей ногу, не было разбойничьего убежища и не было никакого Хотценплотца. Если бы этот сон никогда не кончался!
Но конец сну пришел для бедного Сеппеля очень рано: точно в шесть часов утра разбойник Хотценплотц проснулся и разбудил его.
— Эй ты, соня! Вставай, за работу! Смолоть кофе, наколоть дров. Развести огонь.
Потом Хотценплотц обильно позавтракал, в то время как Сеппель мог только стоять рядом и смотреть. Убраться, принести воды, помыть посуду. Затем Сеппель должен был крутить точильный камень, а Хотценплотц точил свою кривую разбойничью саблю и семь ножей.
— Эй, давай, ленивец! Точильный камень — это не шарманка! Быстрее, быстрее!
Когда и седьмой нож был наточен, Сеппелю было позволено снова забраться в свой угол и Хотценплотц снова заковал его в цепь. Тогда разбойник Хотценплотц кинул ему заплесневелую горбушку хлеба.
— На, ешь, чтобы не умереть с голоду, Касперль! Я, как всегда, иду на работу. Ты можешь бездельничать и отдыхать. Впрочем, вечером, когда я приду, ты должен будешь прилежно на меня работать! Почему тебе должно быть легче, чем твоему другу Сеппелю у великого и злого волшебника Петрозилиуса Цвакельмана?
С этими словами он покинул разбойничье убежище. Вот негодяй!
Три двери в подвал
После того как Касперль почистил три ведра картошки, он решил передохнуть. Он оставил нож, вытер свои мокрые руки о брюки и пошел посмотреть, что можно было поесть в кладовой волшебника Цвакельмана. Был полдень, и он проголодался.
В кладовой он сразу же обнаружил бочонок с солеными огурцами. Он съел три соленых огурца. После этого Касперль почувствовал себя заметно легче и отведал несколько видов варенья, которые стояли на полке. Потом он выпил стаканчик кефира и отрезал себе кусок салями. В кладовой Цвакельмана было много сортов колбасы любой длины и толщины. Они свисали с потолка, он мог просто протянуть руку. «Как в сказке!» — подумал Касперль.
Но в то время как он изумленный стоял и глядел на колбасы, он вдруг услышал глухой плачь:
— Ух-хуху-хуух!
Ужас сковал все его члены. Неужели он был не один в волшебном замке? «Да ладно! — подумал Касперль. — Мне померещилось!» Он отрезал себе кусок колбасы. И вдруг он опять услышал всхлипы:
— Ух-хуху-хуух!
Всхлипы были такими грустными, что у Касперля сразу пропал аппетит. Там действительно кто-то был! Кто-то, кто, казалось, был чем-то ужасно опечален. «Может быть, я могу ему чем-нибудь помочь? — размышлял Касперль. — Я должен выяснить, что случилось!»
Касперль пытался понять, откуда раздавался плач. Он вышел из кладовки обратно на кухню, оттуда вышел в прихожую и потом дальше к двери в подвал.
— Ух-хуху-хуух! — услышал Касперль.
Звук раздался из глубины подвала. Надо собраться с духом и спуститься вниз!
— Сейчас приду! — крикнул он. — Только возьму лампу!
Он сбегал на кухню, взял лампу с крючка над столом для мытья посуды и стал осторожно пробираться вниз по скользкой лестнице. Здесь было сыро и затхло, его знобило. Он очутился в длинном низком коридоре. Сделав несколько шагов, он натолкнулся на дверь, обитую железом. На ней была табличка, на которой черными буквами было написано: «Вход воспрещен!» Мгновение Касперль колебался. Потом он снова услышал всхлипывание и решил идти дальше. Он нажал на дверную ручку и открыл дверь.
Но что это? Сразу же за первой дверью была вторая дверь! И она была обита железом, и на ней была табличка. Он поднял лампу и прочитал: «Вход строго воспрещен!» Касперль и в этот раз набрался мужества, и, когда снова донесся жалобный плач, открыл и эту дверь.
Но уже через несколько шагов он оказался возле третьей двери. И на ней была большая табличка, на которой было написано: «Вход строжайше воспрещен!»
Касперль почувствовал, как у него защемило в животе. Был то страх или это были всего лишь соленые огурцы с кефиром? «Может быть, мне лучше вернуться?» — подумал он. Но когда опять за дверью раздалось «Ух-хуху-хуух!», он позабыл всякий страх и нажал ручку двери. Дверь со скрипом отварилась.
А когда двери скрепят, все обычно становится очень интересным.
Тайна жабы
Только Касперль переступил порог, как его настиг жуткий квакающий голос:
— Стой! Ни шагу больше! Это был тот самый голос, который перед этим всхлипывал.
Касперль повиновался и остановился. При свете лампы он увидел, что угодил в маленький темный склеп. Но в этом подземном склепе не было пола! На расстоянии ладони от кончика башмаков Касперля начинался глубокий наполненный водой подвал. Касперль невольно отступил назад и уперся плечом в дверной косяк.
— Есть там кто-нибудь? — спросил он. Его голос звучал так глухо, что он не узнавал его.
— Да есть, — проквакало что-то, — если ты ляжешь на пол и посмотришь вниз, ты меня увидишь.
Касперль повиновался и в этот раз. Лежа на животе, он дюйм за дюймом осматривал подвал. Держа лампу в вытянутой руке, он посмотрел вниз за кромку.
— Где ты? Я не вижу тебя.
— Я здесь внизу, в воде. Тебе следует держать лампу пониже.
Внизу в черной воде плавало что-то с большими глазами на выкате и широким обвисшим ртом.
— Как ты думаешь, кто я?
— Если бы ты было немного меньше, я бы сказал — лягушка.
— Ты ошибаешься. Я жаба.
— Аха, — сказал Касперль и подумал: — Для жабы ты слишком велика… Потом он добавил: А что ты делаешь там, внизу?
— Я жду.
— Чего же?
— Моего избавления. Ибо ты должен знать, что в действительности я не жаба, а…
— Кто же?
— Я не знаю, можно ли тебе доверять, — про-квакала жаба, которая на самом деле была не жабой, — тебя послал Цвакельман?
