Я пока жива. («Не хочу на телегу!»)
Да уж, хороший вопрос.
И не представляешь.
Я жрица в замке из песка в краю пыли и звездного света. Постарайся не волноваться.
Скучаю так, что не передать.
Привет Мику.
(P.S. «Я счастлива… Я счастлива…»)
13
Асимметрия
Свет сквозь ресницы.
Кэроу притворяется, что спит. Акива мягко проводит кончиками пальцев по ее векам, изгибу щеки. Его взгляд оставляет ощущение внутреннего тепла. Под взглядом Акивы будто греешься в лучах солнца.
— Я знаю, ты не спишь, — шепчут его губы ей на ушко. — Думаешь, мне не видно?
Не открывая глаз, она выдает себя улыбкой.
— Тсс, мне снится сон.
— Это не сон. Все на самом деле.
— Откуда ты знаешь? Тебя в нем нет. — Она настроена игриво, разомлела от счастья. От ощущения правильности происходящего.
— Я в каждом из них, — говорит он. — Теперь я там живу.
Улыбка сходит с ее лица. На мгновение она не может вспомнить, кто она и когда. Она Кэроу? Или Мадригал?
— Открой глаза, — шепчет Акива. Кончики его пальцев снова на ее веках. — Хочу тебе кое-что показать.
Она сразу вспоминает все и понимает, что он хочет показать.
— Нет! — Она пытается отвернуться, но он держит. Растягивает ей веки, пальцы давят и давят, но голос по-прежнему мягок.
— Посмотри, — уговаривает он и давит, давит. — Смотри.
И она открывает глаза.
Кэроу учащенно дышала. Это был один из тех снов, что умещаются между секундами, доказывая, что у сна своя реальность: время сжимается и разбухает, моргнешь — и проходит жизнь, дрогнут ресницы — и сгорают дотла города. Она сидела за столом. Разве она спала? Кэроу вздрогнула и выронила тигриный зуб. Руки взметнулись к глазам, веки все еще чувствовали прикосновение пальцев Акивы.
Сон… Когда же она успела заснуть? Сны кружили над ней, как стервятники, только и ждали, пока она выключится. Кэроу опустила руки, пытаясь успокоить бешеный стук сердца. Бояться больше нечего. Самое худшее она уже видела.
Легко избавиться от страха, но не от гнева. Во сне все казалось таким близким, родным… и это после всего, что случилось! Ложь, наглая ложь. Акива чужой. То чувство проскользнуло из другой жизни — жизни Мадригал из племени киринов, которая полюбила ангела и которую убили за это. Но больше она не Мадригал и не химера. Она Кэроу. Человек.
Как бы.
Времени на сны не было.
На столе при тусклом свете двух свечей лежало ожерелье. В нем чередовались зубы человека и оленя, бусины сердолика, восьмигранные обрезки железа, полые косточки летучих мышей. Ожерелье асимметрично, с одной стороны был зуб тигра, с другой — нет. Кэроу его выронила и теперь он, наверное, под столом.
Асимметрия в ожерельях не сулила ничего хорошего. Каждый элемент — зуб, бусина и кость — отражался на итоговом теле, малейший недочет вел к увечью.
Кэроу отодвинула стул и полезла под стол. На холодном глинобитном полу обнаружился мышиный помет, обрезки жгута и что-то влажное. Кэроу понадеялась, что это всего лишь виноградина закатилась под стол. «Пусть лучше останется тайной», — решила она и продолжила поиски. Зуба нигде не оказалось.
Зуб, ты где?
Запасного тоже не было. Потерянный зуб, добытый в Праге пару дней назад, — пара тому, в ожерелье.
