– Уильям! – воскликнула в ужасе его жена. – Что вы говорите! Не обращайте на него внимания, Мэдлин. Он очень любит пошутить, знаете ли. Всем известно, что он души не чает в Анне.
Мэдлин засмеялась и взяла у полковника Хакстэбля стакан с лимонадом.
– Мистер Парнелл выглядит очень привлекательным, – сказала Анна. – Он всегда был таким. Интересно, помнит ли он меня? Мне исполнилось всего пятнадцать лет, когда он приезжал в Эмберли четыре года тому назад.
– Ах, – сказала Мэдлин, улыбаясь полковнику, – лимонад холодный и очень вкусный, Джейсон. Хорошо бы миссис Дентон велела открыть окна.
– Давайте проверим, помнит ли он меня, – продолжала Анна, положив руку на плечо Мэдлин. – Как вы думаете, мы сумеем пробраться через эту толпу так, чтобы нас не раздавили? – Она весело рассмеялась, убедившись, что мистер Чэмберс отвлекся. – Мы можем сделать вид, что пришли засвидетельствовать свое почтение Эдмунду и Александре. Он действительно удивительно красив, верно, Мэдлин? А кто эта леди рядом с ним?
– Не знаю, – ответила Мэдлин, – я никогда ее раньше не видела.
Они уже пробирались через зал, взявшись за руки. Мэдлин ничего не оставалось делать, разве что выдумать какой-либо нарочитый предлог для отказа. Для отказа поздороваться с братом и невесткой! Об этом нечего было и думать. Ей казалось, что сердце у нее ушло в пятки.
И она обнаружила, к своему раздражению, что, как всегда, совершенно не может вести себя естественно, если поблизости находится Джеймс Парнелл. Она не знала, улыбаться или нет, а когда все же решила улыбнуться, то не могла сообразить, насколько веселой должна быть ее улыбка. И она устремила взгляд на брата, чувствуя, что тотчас же умрет, если посмотрит куда-либо еще. В таком же состоянии она пребывала немного раньше, когда смотрела на пианиста, не слыша ни единой ноты.
Глава 3
Граф Эмберли улыбнулся сестре и родственнице и поцеловал последнюю в щеку.
– Вы хорошеете с каждым днем, юная Анна, – заметил он. – А что это вы задумали? Судя по вашему виду, какое-то озорство.
– Я пришла поздороваться с моим любимым родственником, – ответила Анна чуть ли не шепотом, глядя на него большими веселыми глазами, – и еще я надеюсь, что мистер Парнелл помнит меня.
– Ах, – отозвался, граф, взглянув на Мэдлин и едва заметно подмигнув ей, – то-то мне показалось странным, когда: вы пришли сюда, рискуя, что вас раздавят и затолкают, только для того, чтобы поближе увидеть вашего э-э-э… любимого родственника. – Он оглянулся через плечо и позвал:
– Джеймс, вы должны немедленно подойти сюда! Посмотрим, узнаете ли вы эту молодую леди?
Анна густо покраснела и укоризненно взглянула на графа. Она так и не отпустила руку Мэдлин. И в результате Мэдлин, торопливо придумывавшей, как ей сказать что-то приятное лорду и леди Бэкворт, пришлось остаться на месте, в то время как Джеймс Парнелл повернулся к ним и его темные глаза, казалось, пронзили ее.
А хорошенькая юная девица, весь вечер висевшая у него на руке, тоже стояла рядом – зардевшаяся и встревоженная. И была она невысокой, изящной и беспомощной и держалась так, словно уже принадлежала ему.
– Мисс Кэррингтон, – проговорил Джеймс после того, как глаза его на мгновение задержались на Анне, – я с трудом узнал вас, потому что с тех пор, как видел в последний раз, вы повзрослели и похорошели. Но я прекрасно вас помню.
Смущение Анны сразу же исчезло. И тут-то, когда уже было слишком поздно, она освободила руку Мэдлин. И обворожительно улыбнулась Джеймсу.
– Вы были в Эмберли в тот год, когда обручились Эдмунд и Александра, – напомнила она. – Я очень жалела, когда вы уехали так внезапно. Вы были там единственным джентльменом, который не обращался со мной как с пятнадцатилетней надоедой.
– Бедная малышка Анна! – сказал, усмехаясь, Эдмунд. – Джеймс, вы, конечно же, встречались с Мэдлин сегодня днем?
Теперь наконец ей пришлось посмотреть на него. Глаза их встретились, и они замерли. – Да, – ответили оба одновременно.
Джеймс первым прервал дуэль взглядов и довольно резко повернул голову.
– Джин, мне хотелось бы представить тебе леди Мэдлин Рейни и мисс Анну Кэррингтон, – сказал он. – Сестра и родственница Эдмунда. А это мисс Джин Кэмерон из Монреаля, что в Канаде.
Девушка присела перед ней в реверансе и вспыхнула.
– Из Канады? – спросила Анна увлеченно. – Как замечательно! Вы должны рассказать мне как-нибудь все об этой стране. Там много медведей? А волков?
Джин рассмеялась и тут же стала еще краше.
– У здешних жителей забавные представления о Канаде, – заметила она. – Но впрочем, ведь и у меня были своеобразные представления об Англии. Вряд ли я очень удивилась бы, обнаружив, что улицы Лондона вымощены золотом.
Девушки принялись весело болтать. Александра обратила внимание мужа на какое-то замечание своей матери. Внезапно Мэдлин осознала, что молча стоит рядом с таким же молчаливым Джеймсом Парнеллом. Она нервно взглянула на него и увидела, что он пристально смотрит на нее.
– Пианист – настоящий мастер, не так ли? – сказала она. – Я сидела как зачарованная… все время, пока он играл.
– Фортепьяно не самый любимый мой инструмент, – ответил между тем Джеймс.
Голос Парцелла всегда вызывал у Мэдлин удивление. Трудно ожидать у человека с такой неординарной внешностью мягкого, чарующего голоса. Но сейчас его вежливая речь только рассердила ее.
– Ну что же, – проговорила она, распахивая веер и принимаясь обмахиваться, – возможно, вам больше понравится сопрано, которое мы услышим во второй части. Или, может быть, сопрано вам тоже не по душе?
Он удивленно посмотрел на нее.
– Не особенно, – сказал он. – Я бы предпочел контральто.
Мэдлин стояла и разглядывала его, в то время как окружающие продолжали разговаривать. Он не сделал попытки продолжить беседу, а ее пронзило воспоминание. Он всегда был таким, он смотрел на нее с нескрываемым презрением и выказывал свое пренебрежение тем, что почти не разговаривал с ней.
Как же могла она когда-то убедить себя, что любит его? Как могла она убедить себя, что во время бала у Эдмунда он какое-то время отвечал ей взаимностью? Как могла она так унизиться, что стала тосковать по нему после его отъезда?
И Мэдлин резко отвернулась.
– Кажется, вторая часть сейчас начнется, – сказала она Анне. – Нам лучше вернуться на свои места.
Она улыбнулась Джин Кэмерон и подняла руку, прощаясь с братом и невесткой. На Джеймса Парнелла она даже не взглянула.
А Джеймс поклонился и улыбнулся ясноглазой Анне, после чего стал смотреть, как она пробирается сквозь толпу в другой конец зала. Точнее, если быть совершенно честным, он смотрел на ее спутницу.
