Книга Неучтенный - Константин Муравьев

Система Тень-0. Обломки Центра. 50 лет спустя

Сначала не было ничего. Потом это ничто заняла пустота. Мгновение или века в этом месте властвовала она. Но её время прошло. И здесь воцарилась мгла. Мгла и тишина.

Меня окутывала мгла, я не мог спастись или уйти от неё, из неё не получалось выбраться, я плавал в ней, я жил мглой, я даже научился её понимать. Понял, что она может мне многое дать, если я смогу это у неё взять. Но мгла молчит, она не умеет говорить. Она может только показать. И со временем я начал различать сначала силуэты, тени, потом проявились цвета. Я видел цвета во мгле. Это необычно, нереально, но я их видел. Я видел людей и нелюдей. И других рас было в десятки, в сотни раз больше. Я видел жизнь и смерть, войну и мир. Я видел, как они рождаются и умирают. Видел всё это, казалось, бесконечное число раз. Я не понял только одного, что мгла хочет мне этим сказать.

И так продолжалось несколько дней, а может, и тысячи лет, ведь тут не было времени.

Но всё имеет свой конец, и, как оказалось, есть он и у пребывания во мгле. Сначала это было какое-то бормотание на границе слышимости, но постепенно оно нарастало и в конце концов оформилось в странные слова.

– Лейтенант Скарф, вас беспокоит искусственный интеллект № 896. Очнитесь.

И так по кругу. Без остановки, с монотонностью и настойчивостью, граничащей с безумием. И чтобы его остановить, я попытался сказать:

– Тихо, – но вышел какой-то хрип и бульканье.

– Лейтенант, не говорите, я уже фиксирую, что вы пришли в сознание. Поздравляю вас с новым днём рождения. Вам сейчас станет лучше.

Происходят какие-то щелчки, кто-то, очевидно, передвигается в пределах места, где я нахожусь. Через несколько секунд наступила лёгкость и я почувствовал небольшую слабость, зато перестало клонить в сон. И стал ощущать своё тело. Что очень радовало, во мгле я не мог похвастаться тем, что чувствовал его.

«Но почему меня назвали Лейтенантом Скарфом?» – подумал я. И тут же забыл об этом. Меня поглотила боль. Возникла моментально. И практически сразу захватила всё моё тело. Она раскатывалась по нему волнами, всё усиливаясь и ширясь. Источником боли была моя голова, вернее, что-то внутри её, и это что-то росло. Я чувствовал, как оно рвёт мою голову, разносит её на кусочки, перетирает в кашу мой мозг, смешивает с этой субстанцией какие-то свои образования. Добавляет и ширит, ширит и раздувает, раздувает и наращивает мой разум. Я почувствовал, что он давно вырос за пределы моей головы, за границы возможностей моего мозга, хоть это что-то и пыталось его сжать, смять и впихнуть обратно. Я не хотел того, чтобы мою голову разорвало от такого взрыва моего сознания. Во мне горело понимание, что, если я не удержу свой разум в себе, он растворится, его размажет по всему пространству и я превращусь в ещё один миг воспоминаний (если они будут) великой и бескрайней Вселенной об очередной песчинке, зовущей себя человек.

Я не знал, как поступить и что делать, но в ситуации, когда непонятно, что можно предпринять, начал действовать, как рекомендовала народная мудрость.

«Если не знаешь, куда идти, иди вперёд», – прозвучало в моей голове.

И я «пошёл вперёд». Я начал тянуть куски, которые ещё чувствовал, обратно к себе. Я представлял некий аморфный объект, соединённый со мной воображаемой цепью, летящий от меня в сторону. Нащупывал ту цепь, которая пока не оборвалась и не давала улететь в непонятные дали осколку меня, и тянул его на себя. Тянул так, что чувствовал, как рвутся несуществующие жилы, как от напряжения каменеют руки. Нереальные цепи разрывали воображаемую плоть, рвали тело, вызывали не меньшую боль, чем та, что дробила моё сознание, а то и превосходя её, ведь ту я не чувствовал за ощущением этой пытки. Но я не отпускал, а тянул. Пока кусочек не становился на место. Пока он не впитывался сознанием и не становился неделимой частью. Но этого оказалось мало.

Притянутые куски тащили за собой целые сонмы других. И самое ужасное – они старались снова разлететься и пропасть. Но я их нащупывал и притягивал к себе.

На задворках сознания промелькнуло (непонятная тарабарщина, но тем не менее суть этого набора звуков дошла до моего понимания):

«Подключена опция ассоциативного интерфейса управления ментоэнергетическими потоками».

И тут я обратил внимание, что вокруг меня снова была мгла. Не такая, как та, что хотела мне что-то сказать и в которой я жил раньше. Эта была другая. Она ощущалась проще, примитивнее, она ничего не пыталась сделать. Она просто была.

Я вспомнил: во мгле есть цвета. Нужно попробовать использовать свою способность видеть их. Раньше я это мог. Я знал: мне она должна помочь и сейчас.

И она заработала. Во мгле проступили цвета. Я увидел, как обрели видимость и ясность теряемые мной частицы души и разума, я увидел те цепи, которыми они крепятся ко мне. Но главное, в один из моментов я понял: цепи не рвутся, они истончаются до состояния молекул, атомов, слоев пространства. И, теряя себя по кусочкам, размазываясь и растягиваясь, я становился новым пространством, превращаясь в ещё один слой реальности. И если я подтягивал к себе один осколок, нужно было удерживать целые грозди цепей, притянутые куском моего сознания. А за ним тянулись сотни и сотни нитей, которые являлись источниками для других. И они оплетали всё вокруг. Пересекаясь, связываясь, цепляясь и сращиваясь друг с другом.

Ещё одна за другой непонятные фразы (тарабарщина) мелькнули на заднем плане сознания:

«Подключена опция распознавания ментоэнергетических полей и сущностей.

Подключена опция изменения восприятия.

Подключена опция изменения субъективного времени.

Подключена опция изменения ментоэнергетической структуры тела».

Сначала я достаточно легко притягивал и удерживал грозди цепей и кусочков своего сознания. Но с увеличением числа притянутых осколков я понял, что меня не хватает на всё, что я не справляюсь, удерживая их в себе.