— Кто понимает, о чем я говорю?
Из строя вышло человек десять-двенадцать…
Денис смотрел на командира с чувством легкого уважения. Если бойцам и хотелось возмутиться неправильным использованием СОБРа (воевать должна армия, милиция — ловить жуликов), то это желание быстро улетучилось. Полковник дал понять, что он — свой: «Идем, или кричим, что мы не солдаты?». Показал, что знает неписаные законы спецназа: «Каждый имеет право голоса». Выслушал мнения бойцов. Сориентировался. А когда увидел, что в строю немало добровольцев — присоединился к ним, устыдив охотников возвратиться домой. Поведи он себя немного иначе — неизвестно, как бы все дальше сложилось.
СОБРы (специальные отряды/отделы быстрого реагирования) — пожалуй, лучшее, что было создано в недрах МВД за последние перестроечные годы. Появившиеся в начале 90-х, когда по улицам разъезжали колонны бандитских машин, когда «быки» клеили «хрусты» на лбы гаишников (а те говорили: спасибо), когда на стрелки собиралось по 150–200 вооруженных отморозков, когда милиция робела при виде золотых цепей и малиновых пиджаков, СОБРы стали единственным кулаком, который не только умело крошил бандитские зубы, но и прятал их обладателей за решетку (для того имея собственную агентуру, ведя оперативные разработки). Вооружение и методы действий этого уникального подразделения абсолютно не сочетались с армейскими. Многие бойцы прибывали на Кавказ с миниатюрными автоматами «Кедр», удобными для скрытого ношения, но совершенно бесполезными на войне. Использовать СОБР в качестве пехотной роты означало — подметать малярной кистью улицы. Это понимали офицеры-спецназовцы, имея веские доводы для возмущения. Но также понимали они и то, что страну рвали в клочья…
Погрузившись на БТРы, отряд с нелегким сердцем тронулся в путь. Кто-то буркнул: «в последний» (на него тут же вылили ведро словесных помоев). Дорогу к Грозному вызвался показать один из собровцев, некогда бывавший в этих замечательных, с его слов, краях и прекрасно помнивший каждую тропинку.
Первые сомнения в твердой памяти «Сусанина» появились, когда колонна, заехав в очень тесное ущелье, с удивлением обнаружила, что оно к тому же и глухое.
— С кем не бывает, — успокоил проводника полковник, давая сигнал к отходу. — Я в Афгане тоже однажды поезд под откос пустил. И ничего.
— А что здесь такого? — не понял боец.
— А то, что железных дорог в этой стране не построили.
— А где же вы тогда?..
— Вот именно… В соседнее государство забрел случайно.
— В какое?
— Военная тайна. Расскажу тебе, ты — другим, так дойдет и до представительства того самого государства. Вспомнят давнюю историю, претензии предъявят. Это уже лишнее. Мы, кстати, правильно едем?
— Конечно…
Дорога вздымалась все выше и выше. Бойцы сначала радовались, что не скатываются в очередное ущелье, но, когда серпантин закрутился винтовой лестницей, взлетая на гору, заподозрили неладное.
— Ты уверен, что там, наверху, Грозный? — спросил полковник, указывая пальцем на заснеженную вершину.
— Не совсем, — тихо буркнул проводник.
— Да уж, — крякнул командир, останавливая колонну. — Назад, орлы… мои горные.
С риском для жизни, вернувшись к подножью (съезжали задним ходом — развернуться было негде), предприняли третью попытку, попасть в цель. Неизвестно чем бы закончилась и она, если бы не танковая колонна, проходившая дальней стороной и совсем в другом направлении. Резонно рассудив, что танкисты едут не в магазин за квасом, пристроились к ним в хвост… и не прогадали.
— Отличное прикрытие! — показал большой палец Стас, сидя на башне бэтээра. — С этими пушками можно смело воевать. Не страшно.
И ведь зря сказал. Проезжая мимо леса, попали под плотный обстрел.
— Накаркал! — сплюнул Денис, передергивая затвор.
Спецназовцы открыли ответный огонь. Наводчик Андрей, кудрявый парень с веснушчатыми щеками, быстро развернул башню к лесу, и вместе с ней прокрутился и Стас. Автомат его непроизвольно уставился в лица сидевших на броне бойцов.
— Ты еще выстрели! — закричали они хором.
— Что я, не вижу что ли? — обиженно буркнул Стас и… выстрелил (бэтээр как раз бросило на кочке). К счастью, машина шла последней в колонне, а башня давала преимущество в высоте, и пули ушли верхом.
— Я чувствую, до Грозного дойдут не все, — сказал высокий парень с кривым боксерским носом. — И совсем не потому, что их убьют духи. Здесь, кажется, есть кому.
— Серега, трассера! — крикнул ему широкоплечий сосед.
— Понял, Макс, — боксер тут же сделал профессиональный уклон, но, как оказалось, зря. Красная строчка просвистела над головой. — Второй уж раз пронесло, — выдохнул он облегченно.
— Или у стрелка закончился магазин, или он дал целеуказание гранатометчику, — предупредил сосед, отрезая длинную очередь. — Если второе, то ждем кумулятивный заряд…
Слава Богу, не дождались. Все прошло спокойно. Танки же никакого участия в перестрелке не принимали. Вряд ли, они ее вообще заметили — танки пули не боятся.
Глава 3
Алексей стоял с завязанными руками неподалеку от своей повозки. Перед ним на белом коне кружил горец в синей черкеске и запыленных ноговицах.
Все случилось неожиданно. Едва проехали сажен двести по лесу, как впереди показался татарский отряд. Пока солдаты изготавливали ружья, горцы уж дали залп и были рядом. Иных застрелили, других порубили, оставшихся вытащили из-под телег и согнали в короткий круг. Алексей стоял отдельно от всех, кляня себя самыми распоследними словами. Достать пистолет он не успел, а хоть бы и достал — тот был не заряжен (после истории с орлом). Подхватить ружье убитого солдата тоже не смог — оно лежало далеко у леса. Что было делать? Бросаться со щербатым кинжалом на всадников? Честно сказать, не хватило ни духу, ни сноровки. Вот за это и корил себя, на чем свет держится. Кисейная барышня, а не офицер. Позор для деда, позор для армии, стыдобушка перед красавицей Настей, которая стояла теперь под взглядами гогочущих абреков и ожидала своей (уж точно, незавидной) участи. Срам, отчаянье, безысходность. Первый бой — и такое бесславье. Горец что-то лопотал по-своему, тыча шашкой в офицерские эполеты, вероятно, хотел взять в плен. Только лучше б уж зарубил. Зачем, спрашивается, дальше жить? Выдохнуть из легких весь воздух и замереть навеки. Или броситься на татарина, пусть застрелит.
— Ну, что там? — спросил командир у прискакавшего из леса дозора.
— Там, ваш бродь, татары наш обоз разоряют — выпали запыхавшийся Прохор.
— Много ли?
— Дюжины три, четыре.
— Как и нас, — поручик оглядел затаившийся под деревьями отряд. — Это, верно, те самые, что встретились тебе прежде.
— Точно, они. Возьмем на ура?
