лицо скривила досада. Джесс стала качать малыша – неуклюже и слишком сильно.
– А че такое?
Элли стало страшно – не за себя, а за ребенка в этих кривых руках.
– Это насчет вашего Тони. Послушай, я могу войти?
Джесс моргнула, закусив губу, кивнула. Из всей семейки она была наиболее близка с Тони. Его смерть станет для нее ударом. Джесс была единственной из Харперов, не считая Тони, на кого Элли еще не махнула рукой. На фоне прочих уроженцев Курганного подворья – почти ангелочек.
Она сняла цепочку, открыла дверь, пинком отбросив прокладку для защиты от сквозняков, сделанную из колготок, набитых ватой вперемешку с бумагой, и пошатываясь побрела назад по полутемному коридору.
Элли потребовалось все самообладание, чтобы не отшатнуться от вони, когда она последовала за Джесс. В доме было жарко – густая влажная духота – и смердело потом, гниющими объедками, плесенью, не смытым сортиром, мокрой псиной и едкой собачьей мочой, что напомнило ей о лае, который она слышала.
Джесс качала младенца, но тот орал без умолку. От его старого комбинезончика ужасно пахло, круглое сморщенное личико покраснело. Джесс что-то нашептывала ему, чуть не плача от отчаяния. Малыш казался для нее слишком большим; крошечная, едва пяти футов ростом, тонкокостная и щуплая, с плечами, сгорбленными от сколиоза, она сама во многом оставалась еще ребенком. Элли подалась вперед, протягивая руки:
– Ты слишком резко его качаешь. Давай покажу, как надо?
Джесс шарахнулась, прижав малыша к груди. Чужаки отнимут ее дитя, стоит ей дать хоть малейший повод: так ей сказала мать.
– Я его не обижу, – заверила Элли, – и забирать не стану. Только покажу, как надо его укачивать.
Джесс была в своем роде такой же непредсказуемой, как и Тони. Она могла быть нежной и добросердечной, но все равно оставалась одной из Харперов, со всеми вытекающими – в первую очередь это значило недоверие и враждебность ко всем, кто не член семьи. А кроме того, ей пришлось хлебнуть лиха. Шестимесячный ребенок, а ей нет еще и семнадцати. Папаша неизвестен – во всяком случае, не отмечен в свидетельстве о рождении, – но соцработник, занимавшийся Джесс, подозревал ее братца Пола. Пол Харпер изнасиловал трех женщин и девушек, еще четверых пытался, и это только те, о ком Элли знала.
Впрочем, в случае Харперов «знать» и «доказать» – это, как говорится, две большие разницы, не в последнюю очередь из-за того, что любой, кто им не нравился, навлекал на себя гнев всего клана. Пол отсидел лишь за одно из своих многочисленных нападений, а Джесс всячески отрицала, что он отец ребенка. Впрочем, никто и не ждал от нее чего-то другого. После последнего случая, когда малолетняя Тара Кэддик отказалась свидетельствовать против Пола, Элли прозрачно намекнула Лиз Харпер: если еще кто-то из местных девочек пострадает, она не ручается за безопасность ее сыночка. Это вполне могло толкнуть семейку на тропу войны, но Элли было уже глубоко насрать. Она порой представляла, как однажды наведается к Харперам с дробовиком и канистрой бензина, дабы раз и навсегда навести на ферме порядок, но мысль о Тони и Джесс останавливала ее.
Пол маленько попритих и свои потребности удовлетворял теперь в соседнем городке (дай-то бог, чтоб только с проститутками), но Эллино предупреждение подозрительно совпало по срокам с беременностью Джесс. Элли почти хотела, чтобы Пол сегодня полез на рожон; уж больно заманчивой была мысль отоварить его по башке дубинкой.
Элли понадеялась, что эти кровожадные намерения не отразились у нее на лице. Если и так, Джесс этого не заметила и все-таки отдала ей ребенка.
– Тише, тише. – Элли не спеша укачивала малыша. В глазах защипало, горло сжалось… Нет. Ты здесь по работе. А это дело второстепенное. И ничего больше. И ради бога, держи ухо востро. Джесс-то ладно, мухи не обидит, но остальной выводок – другое дело.
Едва она сосредоточилась на ребенке, все пошло как по маслу. Все равно что ездить на велосипеде; некоторые старые навыки не забудешь и через пару десятков лет. Воркуя, она укачивала малыша, и он притих. Даже улыбнулся. Теперь, когда он успокоился, личико стало уже не таким красным. А ведь славный малыш: светлые волосики, глазки голубые. Он потянулся к ней, и Элли увидела, что на его правой руке всего два пальца. Бедняжка.
Младенец радостно загукал, и Элли передала его обратно Джесс. Девочка улыбнулась, покраснев.
– Пасиб.
– Тебе просто надо…
– Ебать-копать, тупая мандавошка! Хуле ты ее впустила?
Голос Киры Лукас и в лучшие времена был визгливым и скрипучим, и редко в нем не звучало злобы – на памяти Элли такого не случалось ни разу. Ребенок опять заплакал, и лицо Джесс закаменело, точно сжатый кулак.
– Ты! – сказала Кира. – Хуле ты тут забыла?
С тех пор как умер Ричард, в душе Элли поселился гнев, подобный злобному, буйному зверю. Она обуздала и укротила его, чтобы он не причинял никому вреда, и настолько к нему привыкла, что порою целыми днями не вспоминала о нем. Но зверь был хитер и при малейшей возможности грозил вырваться на свободу. Все в гражданской невестке Лиз Харпер подстегивало его, и Элли так и подмывало дать ему волю.
– Слышь, я тебя, бля, спрашиваю, – рявкнула Кира. – Хуле ты делаешь у нас дома?
Это была жилистая особа лет двадцати с небольшим, чьи маленькие жесткие глазки и толстогубый широкий рот делали ее похожей на хищную рыбу, безмозглую, но злобную. Не в первый раз Элли представилось, как ее кулак в перчатке врезается в уродливую пасть Киры, и ее кариозные желтые зубы разлетаются шрапнелью. Жаль, что это лишь фантазия. За такое могут попереть с должности… Пусть она не сколотила блестящей карьеры, кроме работы у нее ничего нет.
– У меня разговор к Лиз, – произнесла она.
– Лиз, значит? Когда это ты заделалась ей в подружки? – Кира покачнулась; на ней были тапочки, но ходила она будто на восьмидюймовых каблуках. Опять налакалась джину. Элли едва не вздрогнула от кислого запаха можжевеловки и перегара. – Э? Я вас спрашиваю, констеблядь. – Она постоянно так называла Элли; такое вот чувство юмора. – Э? Немножко, бля, уважения, э, под крышей миссис Харпер.
– Ладно, Кира. – Элли изо всех сил постаралась не лезть на рожон. – Мне нужно поговорить с миссис Харпер. На самом деле – со всей семьей, если это возможно.
– Че, правда? Ты серьезно?
– Кира, – произнес второй голос, который Элли слышала за дверью, и Кира тут же захлопнула варежку. – Пригласи ее. Приведи Фрэнка и мальчиков.
– Лан. – Кира потопала наверх. – Фрэнк!
