Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 10
class="p1">Ирина подставила ему ладошку, чтобы косточки от черешен он сплевывал ей.
— К чему это, — растерялся Митя.
— Я прошу тебя! — попросила Ирина. — Ты же у меня ребеночек! И не обращай внимания, пусть смотрят, им только завидно.
Митя стал сплевывать косточки в ладошку, она смеялась.
— Ты надо мной смеешься?
— Что ты! Просто радуюсь как собачонка.
Подумав, поколебавшись, Митя предложил:
— А то пошли завтра на футбол?
— Правда?
— Правда.
— Нет, серьезно?
— Серьезно.
— Ты меня приглашаешь?
— Ну да, приглашаю.
Она задумчиво потеребила пальцем нос.
— Спасибо…
* * *
Автобуса, который отправлялся к заводскому дому отдыха, ждали на улице напротив проходной. В основном здесь были люди среднего возраста, мужья с удочками и женами. Молодые держались кучно, напевали под гитару современные песни. Были девушки в штанах и были — в мини-юбках: моды проникали на завод из разных источников и неодновременно.
Катя с раздутой хозяйственной сумкой стояла в такой компании, но рассеянно, как посторонняя: от молодых уже оторвалась, хотя и к семейным еще не пристала.
Подошел длинный автобус. Стали не торопясь садиться, места нумерованные.
— У кого путевка без номера, у того стул!
В проходе стояли маленькие красные стульчики из заводского детского сада.
Уселись, придерживая удилища.
— Мое амплуа — молодой человек с тросточкой, — сказал ремонтник Валера, вопросительно склоняясь возле Катиного места.
— Садись.
— Катя, не грусти. Человек создан для тогог чтобы преодолевать неприятности, — сказал Валера, присаживаясь рядом на стульчик.
Завязался дорожный разговор, потек без нужды, не петляя. Сначала по поводу дома, мимо которого ехал автобус, кто из заводских там живет. Выбрались из города, покатили вдоль озера — кто в нем утонул в этом году, кто — в прошлом, а одна женщина лежала в роддоме, переживала, что муж ее не навещает, а он купался и утонул. И вот ее готовят, что произошло непоправимое, но что именно, до сих пор не говорят… А дальше — лес, грибы, а грибной разговор — надолго.
Молодежь, которая пока распевалась несогласно — грянула:
А на нейтральной полосе цветы
необычайной красоты…
Катя сидела, скрестив руки и глядя в окошко. Волосы, плохо прибранные, висели вдоль щеки, и в этом было такое пренебрежение ко всему на свете, что другой на месте Валеры замолк бы и отстал, но он не падал духом.
— Ты спроси у своих знакомых, тебе все скажут, что я хороший человек.
Все уже привыкли к дороге, и казалось, что только для этого путешествия сюда и собрались. Двое на заднем сиденье позвякали гранеными стаканами и вдруг незаметно охмелели.
Валера продолжал односторонний разговор:
— Опоссум — это единственный зверь, который видит сны, — сообщил он незаинтересованной Кате.
У него были очень видны все кости лица, они имели как бы больше значения, чем у других людей. И светлые, небольшие, но выпуклые глаза у него тоже больше значили, чем это бывает обычно. Его костлявое лицо, казалось, не имело никакого отношения к его шуточкам, он и трепался словно бы так просто, для окружающих.
Один из собутыльников потянулся к нему со стаканом, где на донышке болталась водка. Но на него напали сразу две женщины:
— Отстань, бессовестный! Что ты к нему привязался!…
Одна была дельфинообразная, обтекаемая, другая — с бирюзовыми глазами и бирюзовыми сережками.
— Я не пью, — сказал Валера.
— Пей!
— Как не стыдно! — обернулась еще одна женщина. — Не знаешь, он не пьет?
Катя с любопытством взглянула на Валеру:
— Что это они о тебе хлопочут?
— А!.. — беспечно махнул он рукой.
* * *
Митя нагнал Ирину перед входом на стадион и сказал:
— Девушка, разрешите с вами познакомиться!
Она обернулась, счастливо и нежно воскликнула:
— Разрешаю! Я очень хочу с вами познакомиться! — И ухватилась за его руку. Они пошли к стадиону, так и держась за руки. С другой девушкой это показалось бы Мите глупым и показным, а с нею — как будто только так и можно, и все равно, кто что подумает.
— А я давно уже здесь. Два раза других за тебя принимал.
— Они были лучше меня?
— Пока нет.
Ирина задержала его у задней стены трибуны.
— Подождем здесь, что толкаться.
Они прислонились к стенке, пропуская мимо негустую толпу — матч был не из важных.
— Опять глаза грустные, как у таксы? — внимательно глядя ему в лицо, сказала Ирина. — Это не очень трудно, — быть несчастливым. Гораздо труднее понять: что является счастьем именно для меня?
Уже последние опоздавшие бежали вокруг трибун. Митя проводил взглядом девушек.
— Ты какой-то шебутной, — грустно, по-матерински сказала Ирина. — Сам не знаешь, чего хочешь. А вокруг ходят и бегают и чем-то беспокоят девушки… И это неправильно, нехорошо, неуважительно, обидно, несправедливо, смешно…
Митя взял ее руку и погладил.
— Не смей, — шепнула она. — У меня сейчас сердчишко выскочит.
Но он гладил и гладил ее руку. Не отнимая ее, Ирина тихо с мукой проговорила:
— Не смей, бессовестный…
Уже никого не было с этой наружной стороны трибуны. Изнутри доносились взрывы, вскрики, свисты толпы.
— Ты ангел, — сказала Ирина. — У тебя волшебные руки!
Другой рукой Митя провел по ее волосам.
— Ребеночек мой! В каком ты классе?..
С выражением страдания и счастья на лице скользнула губами по его губам.
У Мити перехватило дыхание, и он сказал что-то вроде: «Ой!»
— Когда ты сказал «ой!» — ты меня любил, — радостно уличила его Ирина.
И еще раз приникла к нему губами и счастливо простонала:
— Я люблю тебя!.. Я люблю тебя!..
* * *
С утра до вечера шел дождь. Он хлестал по дачкам дома отдыха, по лесу, по речной воде.
Из репродуктора гремела песенка, колокольчики звонили, как колокола, флейты стонали, как трубы.
Отдыхающие в плащах и болоньях,[3] в колпаках и капюшонах, как монахи черного ордена, бродили под дождем в поисках развлечений.
Катя гуляла с двумя соседками по комнате. Забрели в клуб. Постояли возле телевизора, послушали беседу нейрохирурга. Вышли, спустились к речке, вдоль которой чернели рыболовы. Жены в черных плащах и прорезиненных платках коробом, не двигаясь, стояли за их спинами. Катя и ее подруги тоже остановились. Один рыболов обернулся, посмотрел: это был Валера. Подмигнул грустным выпуклым глазом, закинул леску подальше.
Женщины переглянулись, вздохнули.
— Что вы? — тихонько спросила Катя.
Женщины, шелестя плащами, побрели обратно.
— Хороший малый, — сокрушенно сказала обтекаемая.
— Хороший, хороший, простой, — сокрушенно подтвердила бирюзовая.
— Ну и что? — спросила Катя.
— Алкоголик. Поил, поил дружков и допился. Почему он к вам в цех-то перешел.
— А так хороший малый, хороший…
— Старательный малый, вежливый. Ремонтники, знаешь, как отлынивают? А этот не-ет. Позвали — пошел.
Валера хотел было присоединиться к женщинам, но, видимо, услышал разговор
Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 10
