Сидящий перед чеченцем лейтенант был примерно одного с ним возраста. На его щеках еще присутствовал здоровый юношеский румянец, что молодого следователя страшно злило, и он изо всех сил старался выглядеть матерым профессионалом.
– Итак, вы являетесь Каримом Бансаровым, уроженцем села Шишой, восемьдесят второго года рождения, – перед лейтенантом лежал паспорт чеченца, который тот предъявил по прибытии в РОП.
– Так точно, гражданин начальник, – криво усмехнулся пленник.
– С какого времени вы находились в бандформировании? – все тем же бесстрастным голосом продолжал следователь задавать вопросы.
– С двухтысячного, как ваши пришли в Ичкерию, так мужчины нашего села ушли в горы. Все-таки восемнадцать лет исполнилось, уже мужчина. Не ушел бы – женщины засмеяли, – угрюмо произнес Карим.
– Кто ваш командир? – Задавая свои вопросы, лейтенант тщательно вел протокол.
– Рустам Кабилов, он был каким-то начальником в правительстве Масхадова. Когда Грозный взяли федералы, приехал к нам в село создавать отряд. Правда, через два месяца он погиб во время налета на военную колонну. Мы долго оставались бесхозными, то Руслану Гибаеву помогали оборонять его родное село, то «Черному арабу» боеприпасы тащили в горы. Потом я и мои односельчане присоединились к отряду Абдулы Дельвина. Два года скитались с ним по горам. Он плохой командир, вот и решили сдаться федералам, раз объявили амнистию.
– Ясно, – с деланым пониманием кивнул следователь, после чего задал очередной вопрос: – В наших солдат стрелял?
– Стрелял, – не стал отпираться Карим Бансаров и пожал плечами. – Вот только не знаю, попадал или нет. В бою стрелял, а так зазря не убивал. Пленных не пытал. Кого хочешь спроси, начальник.
– Не переживай, спросим, – убедительно пообещал следователь. – Почему решил сдаться?
– Четыре года по горам козлом прыгать надоело. Вот и сдался, раз власть пообещала амнистию. Грех таким случаем не воспользоваться. К тому же мне уже двадцать два года, пора семьей обзаводиться. А у меня до сих пор ни кола ни двора, и ничего кроме войны в своей жизни я не видел. Когда первая чеченская началась – едва двенадцать лет стукнуло, тогда только прятался. А уже во вторую пришлось воевать. Теперь все, хватит, надоело, хочу почувствовать себя нормальным человеком. – Пленный явно стал «слетать с катушек». Следователь иногда понимающе кивал головой, потом внезапно нажал кнопку вызова конвоя. Когда в каморку вошли два огромных омоновца, приказал:
– Уведите пленного.
Едва Карим Бансаров вышел из кабинета, туда вошел другой следователь. Высокий, слегка обрюзгший старший лейтенант.
– Ну и как? – с порога спросил коллега.
– Как всегда, заблудшая овца осознала свое грехопадение и спустилась с гор вести праведный образ жизни, – развел руками следователь.
– Что решил?
– Пока отправлю его в «фильтр», а заодно заряжу оперов. Может, они что-то нароют по своим каналам.
– А оно тебе надо? – Старлей на такой службе давно стал закоренелым циником. Он четвертый раз находился в командировке на Северном Кавказе, первое время тоже пытался бороться за торжество справедливости. Но когда понял, что «расколотых» им боевиков вместо суда и положенной за содеянное зоны чаще всего выкупали родственные кланы, следователь махнул рукой и выполнял свои обязанности формально. – Ты ведь через две недели ту-ту, в родной Питер.
– Вот и пускай посидит это время… – отрезал лейтенант.
Легкий самолет «Савойя», выполнявший челночные рейсы внутри Франции, мягко скользнул по бетонке посадочной полосы.
Шатун, все время полета дремавший, наконец открыл глаза. Спешить ему было некуда, поэтому, когда пассажиры потянулись к выходу, он продолжал спокойно сидеть и думать о своем.
Прошедшие сутки многое изменили в жизни бывшего легионера. Сразу же после общения с Крутовым Владимир позвонил в Москву жене Михаила. Ольга словоохотливо сообщила, что старший брат где-то по службе в Средней Азии и будет нескоро. К вечеру того же дня ему позвонили из Брюсселя из Второго индустриального банка, на его счет поступил полновесный миллион евро.
«Серьезный подход у службы», – довольно хмыкнул Владимир и, достав из широких штанин электронную записную книжку, принялся изучать текст. Через минуту улыбка сползла с его лица, еще через минуту Владимир ошарашенно пробормотал: – Ну, ни фига себе, шпионы придумали. – Потом еще несколько раз пробежал глазами все, что для него накропали штабисты ГРУ. После чего удар подошвой ботинка обезобразил и привел в негодность чувствительный электронный прибор. Бросив остатки компьютерной записной книжки в мусор, Владимир набрал номер мобильника Франсуазы.
– Привет, детка.
– Когда вернешься? – Беременные женщины весьма капризны и эмоциональны, поэтому в разговоре с ними следует делать скидку на их положение. – Ты выскочил из дома, как будто тебе под хвост шершень влетел.
– Золотце мое, ты же понимаешь, бизнес. А он требует мгновенной реакции, – начал было оправдываться Шатун, но его супруга не была наивной девушкой, а до второго замужества успела побывать замужем за режиссером-экстремалом и овдоветь.
– Скажи, что должен сказать, и делай то, что нужно. Ты – мужчина и должен исполнять предначертание судьбы. Но в любом случае должен быть предельно осторожен, потому что у тебя есть жена и у нас скоро будет ребенок.
Владимир внезапно почувствовал, как его горло сдавил нервный спазм. Его хватило на несколько несвязных фраз:
– Я постараюсь вернуться, но даже если этого не произойдет, ты с малышом ни в чем нуждаться не будешь.
Франсуаза дальше говорить ему не дала:
– Иди с богом и возвращайся. А мы всегда будем тебя ждать. – С этими словами француженка отключила свой телефон.
Салон «Савойи» опустел, Шатун покинул свое место и направился к выходу.
Выйдя из здания аэропорта, он взял такси и поехал в район морского порта.
Усевшись на просторное сиденье «трехсотдвадцатого» «Мерседеса», Владимир Панчук еще раз прокрутил в мозгу текст электронной записной книжки. Внезапно улыбнувшись, мысленно произнес: «ГРУ прикроет меня на дальних подступах, а на ближних подступах я сам подготовлю себе прикрытие».
Марсель – большой портовый город на Средиземном море, богатый город. Но, как всякий большой и богатый город, он притягивает к себе не только купцов, банкиров и бизнесменов, сюда, как мухи на мед, слетаются преступники всех мастей. Пираты, контрабандисты, убийцы, аферисты и грабители.
Так было триста лет тому назад, двести, сто и точно то же происходит в нынешнее время. Главное, знать, где обитает лихой народ, и бывший, но матерый преступник Шатун был в курсе, где искать тех, кто ему нужен.
«Таверна» – полустертая надпись на вывеске небольшого подвального бара в узком переулке, упирающемся в припортовую площадь. Сюда не заходили моряки с иностранных судов или докеры из порта, об обывателях и вовсе не могло быть речи. В «Таверне» собирались «джентльмены удачи», народ, любивший пощекотать свои нервы противозаконными делами. Французская полиция сюда не один раз наскакивала, но уловы ее были ничтожны, потому что собиралась здесь всякая малопрофессиональная шелупень, а на самом деле «Таверна» являлась всего лишь информационным центром. Нужно было только знать, к кому и как обратиться. Шатун знал…
