в любом случае, мне нужно будет попасть внутрь главного здания. Скорее всего, внутри уже собрались представители недружественных Союзу стран, продавцы или покупатели. Черт его знает, не разобрать. Может, я перегибаю палку и на самом деле это нормальное явление? Может быть здесь собираются лидеры афганской оппозиции… Для чего? Да чтобы в безопасной обстановке обсудить совместные действия против правительства ДРА и Советских войск? Да вполне!
Я должен попасть внутрь! А для этого мне нужна другая одежда!
Единственный, чья форма могла бы мне подойти, был тот самый водитель — американец. Вокруг никого, а сразу за транспортом какие-то колючие заросли — придется действовать здесь и сейчас. Но убивать не стоит, зачем лишний раз проливать чужую кровь? Мы вроде бы, пока еще, не враги, скорее так, условно. Хотя, конечно, Холодная Война и противостояние с Западом сделали свое дело.
Я решительно вышел из-за угла, неторопливо направился к американцу. Тот как раз стоял у капота, внимательно рассматривая какую-то важную для него деталь.
Услышав мои шаги, он повернул голову, но не увидев при мне огнестрельного оружия, почти сразу потерял ко мне интерес. Отвернулся. Душманы в своей традиционной одежде на этой земле, это все равно, что афроамериканцы в Нью-Йорке. На них уже просто не обращали внимания. Вот и сейчас — водитель просто не увидел во мне угрозы. И не важно, каким грязным я был и как сильно от меня воняло.
Когда я был уже совсем близко, сбавил темп. Взял в руки какое-то ведро.
— Лови! — произнес я, швырнув ведро ему в грудь. Тот неуклюже его поймал, а уже в следующую секунду получил прямой удар в нос. Почти сразу второй удар — ребром ладони по шее — оказался очень болезненным и гарантированно выключил водителя. Тот пошатнулся и сполз вниз, на землю.
Я быстро осмотрелся — никто этого не увидел. Быстро ухватил его за ноги, развернул и потащил за технику. Там стянул с него штаны, китель и ботинки. Быстро переоделся и сам — в целом подошло, хотя и было несколько тесновато. Он был почти на голову ниже меня, рост составлял где-то метр семьдесят. А вот ботинки наоборот, оказались свободными. Причем ощутимо.
— Сорок шестой? — тихо удивился я, натягивая берцы. — Что ты с такими ластами в армии-то забыл? Шел бы в подводники, не прогадал бы.
Вырубить-то я его вырубил. Но он мог очнуться, поэтому нужно было принять соответствующие меры. В салоне броневика я нашел веревку, какую-то тряпку. Затрамбовав тряпку в рот американца, я так же зафиксировал ее, чтобы тот не выдавил ее языком. Затем туго связал противника по рукам и ногам, чтобы не освободился. Лежащий без чувств американец остался в одних трусах и майке. Его я оттащил за кусты и спрятал. От греха подальше, вдруг кто увидит? На голову надел то самое ведро, ну чтобы его не узнал никто. Даже если пиндос очнется, он не сможет привлечь к себе внимание ни голосом, ни каким-либо иным способом.
В транспорте я нашел кепку водителя, винтовку М-16, три магазина к ней. Несколько гранат. Карту местности. Канистру с водой. Вообще, там много чего было — если порыться. Но вот как раз на осмотр у меня времени не было совсем. Взял с собой пару гранат, сунул в карманы.
Помыл руки, умылся водой из канистры, чтобы смыть с лица пот.
Посмотрел на себя в зеркало — более-менее стал похож на человека. Вряд ли во мне можно было признать советского разведчика.
В голове пульсировала одна мысль — где «Закат»? Что если передача идет совсем в другом месте там, где командование в расчет не взяло, и где нет ни одной из наших групп?
Да нет, чуйка подсказывала, что я на верном пути.
Итак, что мы имеем? Я достаточно хорошо говорю по-английски, выгляжу примерно так же. Смогу слушать, смотреть и говорить при необходимости. Документы тут никто не потребует, главное не привлекать к себе внимания. При мне есть пистолет, нож я нашел на торпеде в машине. Мне нужно только тихо проникнуть внутрь. Но сначала, нужно позаботиться о том, чтобы в случае экстренного отступления, у меня был шанс это сделать.
Увидев слева несколько машин, которые однозначно не принадлежали гостям — пикапы, в кузове одного из них даже имеется пулемет ДШК.
Вообще 12.7 миллиметровый пулемет Дегтярева-Шпагина, это лютая машина войны, прошедшая достойный боевой путь. Его изобрели еще в конце тридцатых годов, но до массового производства дело не дошло, фашистская Германия без объявления войны СССР, коварно напала на границы. Многие виды вооружений были отложены в долгий ящик.
Если из ДШК долбануть по бортовой броне БТР-70, то она не удержит. А если по небронированной колесной технике, так порвет, словно бумагу.
Судя по запущенному и грязному внешнему виду машин, это душманы Теймураза. Чисто теоретически, они-то и могли совершить нападение на советскую колонну и выкрасть «Закат». Могли действовать по заказу американской разведки — ведь знали же, где и когда пойдет эта колонна с секретным грузом на борту. Могли атаковать самостоятельно, но вряд ли бы поняли, на что именно они наткнулись.
Сейчас у машин никого не было — видимо, все духи были заняты чем-то другим и весь транспорт оказался брошен без присмотра. Интересно, а сам Теймураз здесь? Хотелось на него посмотреть и понять, что там за головорез такой.
Я быстро влез в салон первой машины, выдернув предохранительное кольцо от гранаты, сунул ее между педалью и креплением. Теперь если кто-то влезет сюда и попытается тронуться с места, то его будет ждать веселый и громкий сюрприз. А сама машина после этого уже вряд ли куда-то поедет.
Уж что-что, а злобных душманов жалеть не было никакого смысла. Они ведь тоже разные были, кто-то воевал за благополучие своего народа, а кто-то просто хотел крови и разрушений. Такие не успокоятся никогда. Не зря же республику Афганистан называли вечно неспокойным государством.
После ухода СССР, шаткий мир там продержался всего пару лет. Да и сколько я себя помню по прошлой жизни, когда к власти пришел Талибан, в республике все советское было окончательно забыто, все погрязло во внутренних конфликтах. Американцы, кстати, там тоже знатно обосрались.
Покинув машину, нацепив на голову кепку, я еще раз проверил свой внешний вид в боковом зеркале, затем направился к центральному зданию.
Оно было двухэтажным, сильно вытянутым с запада на восток, напоминая букву «Г». Красивым я бы его не назвал,
