знаете?
–Ничего, – ответил я.
–И что это за город такой? Все, что хотят, то и творят, – снова завелась тетя Соня.
–Так вот, что я вам скажу: бегите из него как мама на душу положит. Сегодня англичане и французы начали эвакуацию. А в сорока верстах от Одессы стоит банда атамана Григорьева, чтоб ему пусто было. И он ждет, когда тут освободится территория, чтобы провести, как это говорят, экспроприацию. Что за слово такое поганое?! Будут опять ходить по домам, переворачивать все вверх дном и искать ценные вещи. Причем, эти все ненасытные. У каждого бандита сейчас человек по пять родственников ждут с телегами, шобы пограбить бедную Одессу. Ну как вам?
Новость была из ряда вон выходящая. Такого расклада мы не ожидали. Что повлияло на экспедиционный корпус, который еще вчера чувствовал себя здесь вполне сносно? Не ночная же буря? Вполне очевидно, что и нам задерживаться здесь не имело смысла. Надо было искать выход из сложившегося положения и пробираться на Петроград.
Наскоро перекусив, мы переоделись в приобретенные вчера на базаре вещи, а остальные оставили тете Соне за соответствующую плату и выскочили на улицу. Здесь был шум и гам. Кроме воинских подразделений, которые в строгом порядке двигались в порт, гремели телеги и авто, перевозившие всякий скарб, бегали, причитая, толпы людей, надеющихся найти место на корабле и уехать за границу. Мы бросились на железнодорожный вокзал. Здесь были такие же толпы людей, но поезда не ходили. Железнодорожный путь прочно блокировала банда атамана Григорьева. И люди сидели, ожидая неизвестно чего. Хоть этого мне и не хотелось, но, посоветовавшись с Эдвардом, мы решили попробовать обратиться за помощью к Мишке Япончику.
Наш путь снова лежал на Молдаванку. Как и везде, здесь тоже царил ажиотаж. Но если в центре была почти паника, то здесь явно было видно, что все находились в предвкушении чего-то необычного. И скорее всего, грабежа, ввиду отсутствия какой – либо власти. В трактире было не протолкнуться. Не то, чтобы много пили, а больше всего шептались по углам. На нас в принципе не обратили особого внимания. Мало ли кто заходит сюда! Поэтому, протолкнувшись к хозяину, стоявшему за перегородкой в углу зала, я выбрал момент и шепнул ему на ухо заветную фразу.
–Не знаю такого, – важно ответил он и отвернулся.
Я поймал его сзади за косоворотку и под удивленные взгляды присутствующих медленно произнес:
–Делай, что надо, а то Миша будет недоволен!
Он побледнел и кивнул головой стоящему рядом половому, который моментально исчез за дверью. Минут через пять он вернулся с вертлявым субъектом, который, подойдя к нам и осмотрев снизу доверху, спросил:
–Это вы что ль к Мишке Япончику?
–Ну, мы, – ответил я, молча выдержав его взгляд.
–Ну, тогда пошли. И он направился к двери, из которой только что вышел.
Переглянувшись с Эдвардом, мы двинулись за ним. За дверью мы попали в небольшой темный коридор, который заканчивался лестницей, ведущей вниз. Там оказалось полуподвальное помещение, оборудованное под хорошую гостиную комнату. В ней на кожаном диване в окружении нескольких человек сидел Мишка Япончик и покуривал длинную папиросу, пуская синий дым в потолок.
Увидев нас, он удивленно приподнял брови, а затем, очевидно узнав, расплылся в улыбке.
–Какие люди! – он картинно встал, раскинув в стороны руки, отпустил своих компаньонов и приглашающим жестом показал нам на диван.
Мы присели, и стали молча разглядывать друг друга.
–Что, господа хорошие, видать, вас сильно припекло, раз занырнули в наш трактирчик! Может водочки или коньячку?
–Нет, спасибо, – ответил я.
–Ну, тогда чем может Миша помочь таким уважаемым господам?
–Советом, ну и может еще чем. Все зависит от ваших возможностей и желания.
– Это надо поглядеть. Так что открывайте карты, господа хорошие!
–Да скрывать– то особо нечего. Вот решили пробраться в Петроград, а поезда не ходят и пароходы не идут. Может, у вас есть какие-то возможности в этом направлении?
–Да, положеньице и в Одессе, и у вас хуже некуда. Одесса, как девка, кто ни приходит, все пытаются ее взять силой. Нет, чтобы добром и лаской! Ну а у вас и того сложнее, вам надо драпать как можно быстрее. Только вопрос: на чем и когда? Эти, тоже мне союзнички, мобилизовали для себя всех лошадей в городе и возят сейчас на них свое добро на пароходы. А остальным что делать? И у нас, в нашем сложном деле тоже возникли трудности. Вот сейчас сидим и думаем, как нам дальше быть.
–Да мы не бесплатно просим помощи, – вступил я в разговор.
–Ну шо мне с того? Я не могу брать деньги с друзей моих друзей. Лучше я так помогу, так и мне потом так помогут.
– Дерганый, а Дерганый! – крикнул он, обращаясь к двери, глядя туда поверх наших голов.
Дверь отворилась, и на ее пороге показался кряжистый парень, у которого левая щека периодически подергивалась.
–Вот шо, – сказал Япончик,– дуй к Семке Ломовозу и скажи, шоб немедля запрягал тарантас. Он повезет этих господ до Мамкиного разъезда, ну там, где для паровозов есть круговой механизм, и посадит их на ближайший поезд.
И, повернувшись к нам, объяснил, что сейчас поезда доходят до этого разъезда, а там паровоз, отцепившись от состава, разворачивается на круговом механизме в другую сторону и, присоединившись к хвосту состава, везет его в обратном направлении. Пока об этом мало кто знает, но к обеду будут знать все. А эвакуация продлится минимум дня два. Так что железная дорога из Одессы скоро работать не будет. А там пассажиров станет невпроворот.
–Это все, что я сейчас могу сделать для вас,– сказал Япончик. –Ну, а пока, господа хорошие, располагайтесь, заодно и перекусим, шоб у горли не деренчало.
И он крикнул в коридор, чтобы принесли что-нибудь поесть. Минут через двадцать на стоящем перед нами столе выросла гора вкусно пахнущей еды. Здесь уютно расположились и вареная картошка, и поджаренная свинина, посыпанная луком, и жареные бычки, и жирная, вся светящаяся таранка, и крупно нарезанный хлеб в глиняной миске. Весь этот натюрморт завершила запотевшая от холода бутылка смирновской водки, гордо поставленная на середину стола.
–Ну, господа, – сказал Миша, – прошу к нашему угощению! И он первым придвинулся к столу, взяв в руки бутылку.
Мы с Эдвардом, переглянувшись, отказались от водки, мотивируя это дальней дорогой, и набросились на еду. Япончик, ничуть не обидевшись, налил себе немного в стакан и с удовольствием выпил за нашу поездку. К концу нашего завтрака робко
