порядок в перемешавшихся войсковых частях. Некоторые из них прошли по 6 миль; две батареи, прибывшие по железной дороге из Кенигсберга (в Пруссии), тотчас же после высадки продолжали марш до поля сражения.
Все-таки атака, предпринятая с недостаточными силами, в течение всего дня ни разу не располагала такой численностью, как оборона. На тесном пространстве могли действовать только тринадцать батарей, а деятельность кавалерии была совершенно исключена.
Разумеется, атакующий потерял больше, чем обороняющийся. Убыль пруссаков составляла 4871 чел., а французов – 4078 чел.; но при этом характерно значительное число не раненых пленных, которое уже тут было нами взято у противника.
Товарищеская помощь прусских начальников друг другу и стремление всех войск в бой составляли полную противоположность со странными передвижениями дивизий, стоявших позади генерала Фроссара; хотя три из них и были двинуты ему на помощь, но подошли только две – и то после того, как бой был окончен.
Впоследствии кое-кто утверждал, будто сражение при Шпихерне дано немцами в ненадлежащем месте и что оно расстроило высшие планы. Конечно, это сражение не было преднамеренным. Но, в общем, найдется мало случаев, когда тактическая победа не годилась бы для стратегического плана. Боевой успех всегда будет с благодарностью принят и использован. Сражение при Шпихерне помешало беспрепятственному отступлению 2-го французского корпуса, немцы установили соприкосновение с главными силами противника, и германское верховное командование получило основу для дальнейшего решения.
Захождение германских армий направо
При своем отступлении маршал Мак-Магон взял такое направление, которое совершенно нарушило его связь с маршалом Базеном.
Так как немцы его не преследовали, то он мог воспользоваться для соединения с французскими главными силами железной дорогой Люневиль – Мец, которая фактически была еще свободна 9 августа. Но разнесся слух, будто пруссаки уже появились в Понт-а-Мусоне, а внутреннее состояние войск не позволяло привести их снова в соприкосновение с противником. Вследствие этого 1-й корпус свернул к югу на Невшато, откуда он мог быть перевезен по железной дороге дальше в Шалон. 5-й корпус по самым противоречивым приказам императорской главной квартиры передвигался взад и вперед. Сначала он должен был идти в Нанси, потом повернуть в противоположном направлении на Лангр. По прибытии в Шарм он был вытребован в Туль, но из Шомона окончательно направлен также в Шалон. Там генерал Трошю расположил вновь сформированный 12-й корпус, а позади этого сборного пункта были подвезены в Реймс войска 7-го корпуса из Эльзаса по железной дороге через Бар-сюр-Об и Париж.
Таким образом, к 22 августа образовалась резервная армия из четырех корпусов и двух кавалерийских дивизий под начальством маршала Мак-Магона, но сначала, находясь на расстоянии 25 миль, она не могла оказать помощи маршалу Базену, стоявшему непосредственно перед напиравшим на него неприятелем.
Под первым впечатлением двойного поражения 6 августа во французской главной квартире полагали, что армии Базена также следует немедленно отходить к Шалону, и 6-й корпус, части которого уже перевозились оттуда к Мецу, получил приказание опять повернуть назад. Но затем от этого решения все-таки отказались.
Императору приходилось опасаться не только внешнего врага, но и общественного мнения собственной страны. Отдача целых провинций с самого начала войны, на которую возлагались столь блестящие надежды, возбудила бы величайшее негодование народа. Еще можно было собрать впереди Мозеля 200 тыс. чел., опиравшихся на большую крепость, и если противник все-таки сохранил бы численное превосходство, то его корпуса оказались бы растянутыми на линии в 12 миль. Немцам приходилось еще переходить Мозель, и при неизбежном для этого разделении они могли оказаться слабыми именно в решительном пункте.
Разложение разбитого противника и даже направление его отступления не были обнаружены в 3-й германской армии. Ожидали найти противника, устроившегося по ту сторону Вогезов для нового сопротивления, и так как горы можно было перейти только раздельными колоннами, то наступление производилось с большой осторожностью, короткими переходами. Хотя прямое расстояние от Рейхсгофена до Саара составляет всего 6 миль, но этой реки достигли только через 5 дней. Неприятель нигде не был обнаружен, кроме как лишь в небольших крепостях, обеспеченных от штурма, которые запирали главные горные пути. Бич пришлось обойти с большим трудом, Лихтенберг был взят нечаянным нападением, Люцелынтейн оставлен гарнизоном, Пфальцбург был обложен двигавшимся вслед 6-м корпусом и Марсаль капитулировал после некоторого сопротивления.
Левое крыло германских сил не имело более перед собой неприятеля и могло быть опять притянуто ближе к центру. Для того чтобы выровнять все три армии, потребовалось захождение направо, но так как 3-я армия прибывала к Саару только 12 августа, то пришлось замедлить наступление 1-й и 2-й армий. Все движение было урегулировано таким образом, что 3-й армии предоставлены дороги Сааоунион – Диэз и южнее, 2-й – Сент-Авольд – Номени и южнее, 1-й – Саарлуи – Лез-Этэн; следовательно, последняя армия направлялась на Мец.
Кавалерийские дивизии, разведывавшие далеко перед фронтом, доносили об общем отступлении противника. Они производили поиски до самого Меца и по обеим сторонам его за Мозель, вынудив части корпуса Канробера, снова вызванного из Шалона, повернуть назад. Но все донесения кавалерии подтверждали, что впереди Меца стоят на биваках очень большие силы.
Из этого можно было сделать вывод как о дальнейшем отступлении противника, так и о намерении его перейти соединенными силами в наступление против правого германского крыла, пользуясь тем, что при предстоявшем переходе через Мозель оно должно было неизбежно отделиться от левого крыла.
Хотя главное командование обыкновенно ограничивалось отдачей лишь общих директив, выполнение которых предоставлялось штабам армий, но при создавшейся обстановке было признано нужным для большей цельности действий направлять движения отдельных корпусов точными приказами. Ввиду этого главная квартира короля 11 августа была переведена в передовую линию, в Сент-Авольд, между 1-й и 2-й армиями, чтобы иметь возможность непосредственно распоряжаться в обе стороны.
Три корпуса 1-й армии двинулись 12 августа к р. Немецкий Нид, оставленной противником. Левее их 2-я армия, также тремя корпусами, вышла на ту же линию у Фолькемона и Моранжа. Затем на следующий день, не сталкиваясь с неприятелем, 2-я армия достигла р. Сейль и заняла своей пехотой Понт-а-Мусон.
Поразительная бездеятельность французов и донесения кавалерии, доходившей за Мозелем до Туля и дороги в Верден, давали право к предположению, что противник не будет удерживаться и впереди Меца. Однако все-таки существовала возможность, что он с 200 батальонами бросится на непосредственно стоявшую перед ним 1-ю армию. Вследствие этого было обоим правофланговым корпусам 2-й армии приказано пока остановиться близ Меца, южнее его, чтобы в случае указанного наступления неприятеля действовать ему во фланг. Наоборот, если бы
