— А сейчас вот такая.
Ей не нравился этот репортер, работавший для «Худиксвалльс тиднинг». Он взял в привычку писать всякие инсинуации насчет полиции. Но больше всего ее, пожалуй, раздражало, что зачастую критика была вполне справедлива.
Робертссон мерз в своей чересчур тонкой куртке. Тщеславный, мелькнуло в голове у Виви, вон и шапку не носит, потому что ходят слухи, будто от этого быстрее лысеют.
— Ну, рассказывай.
— Нет. Идем со мной.
В третий раз за утро Виви ходила от одного места преступления к другому. Робертссону дважды пришлось выскакивать на улицу, так как его выворачивало наизнанку. Она терпеливо ждала. Важно, чтобы прокурор понял, каким расследованием будет руководить. Может, эта задача ему вообще не по плечу. Хотя из всех здешних прокуроров он самый подходящий. Если вышестоящая инстанция не предпочтет назначить кого-нибудь более опытного.
Когда они наконец опять вышли на дорогу, Виви предложила сесть в ее машину. Там был термос с кофе, прихваченный из управления.
Робертссон был потрясен. Рука с кофейной кружкой дрожала.
— Ты видела что-либо подобное?
— Такого никто не видел.
— Кто, кроме психопата, мог это содеять?
— Мы не знаем. Сейчас необходимо зафиксировать все следы и работать без предвзятости. Я велела криминалистам запросить подмогу, если нужно. И судмедэксперту тоже.
— Кто она?
— Практикантка. Это ее первый выезд. Она позвонила насчет подкрепления.
— А ты сама?
— Что ты имеешь в виду?
— Тебе что требуется?
— В первую очередь твои указания, следует ли сосредоточиться на чем-то в особенности. Затем, разумеется, надо подключить Стокгольм, Государственную комиссию.
— И на чем же надо сосредоточиться?
— Дознанием руководишь ты, а не я.
— Необходимо одно: найти преступника, устроившего эту резню.
— Или преступников. Нельзя исключать вероятность, что их было несколько.
— Психопаты редко действуют с сообщниками.
— Исключать такую вероятность нельзя.
— А есть что-нибудь, что можно исключить?
— Нет. Даже возможность повторения исключить нельзя.
Робертссон кивнул. Оба замолчали. По дороге и между домами расхаживали люди. Временами взблескивала фотовспышка. Над трупом, найденным в снегу, установили палатку. Журналистов и фоторепортеров тоже прибавилось. Подъехала и первая группа телевизионщиков.
— Мне бы хотелось, чтобы ты участвовал в пресс-конференции. Одна я не смогу. А провести ее надо уже сегодня. Ближе к вечеру.
— Ты говорила с Людде?
Тобиас Людвиг возглавлял худиксвалльскую полицию. Человек молодой, рутинной полицейской работой никогда не занимался. Кончил юридический и сразу же попал на курсы, готовящие начальников полиции. И Стен Робертссон, и Виви Сундберг ему не симпатизировали. Он плохо представлял себе полицейскую работу «на земле» и львиную долю времени посвящал сугубо административным вопросам.
— С ним я не говорила, — ответила Виви. — Он только потребует, чтобы мы тщательно заполнили все и всяческие бумажки.
— Ну, не настолько он плох, — заметил Робертссон.
— Он гораздо хуже. Но я ему позвоню.
— Звони прямо сейчас!
Виви позвонила в худиксвалльское управление, узнала, что Тобиас Людвиг в Стокгольме, в служебной командировке, и попросила телефонистку разыскать его по мобильному.
Людвиг отзвонил через двадцать минут. Робертссон как раз беседовал с новоприбывшими криминалистами из Евле. Виви Сундберг стояла во дворе вместе с Томом Ханссоном и его женой Нинни. Оба надели старые армейские тулупы и наблюдали за происходящим.
Начать надо с живых, решила Виви Сундберг. С Юлией не потолкуешь, она в своем мертвом внутреннем мире. Во всяком случае, мне ее мир недоступен. А Том и Нинни, сами того не сознавая, возможно, что-то и видели.
Больше она пока ничего не придумала. Преступник, дерзнувший напасть на целую деревню, должен был действовать согласно некоему плану, пусть даже он и психопат.
Виви Сундберг вышла на дорогу, огляделась вокруг. Замерзшее озеро, лес, зубчатая вереница гор вдали. Откуда он явился? С уверенностью можно, пожалуй, только заключить, что резню учинила не женщина. Но откуда-то он или они должны были явиться, а после куда-то скрылись.
Она уже собиралась открыть калитку, когда рядом остановилась машина. Один из вызванных кинологов с собакой.
— Ты один? — спросила Виви Сундберг с откровенной досадой.
— Сазан заболел, — ответил кинолог.
— Неужто полицейские собаки болеют?
— А то. Говори, где начать. И что, собственно, стряслось? Слышно, много убитых.
— Потолкуй с Худденом. И попробуй, может, собака что учует.
Кинолог хотел еще о чем-то спросить, но Виви уже повернулась к нему спиной. Зря я так, подумала она. Именно сейчас надо найти время для каждого. И не показывать, что я раздражена и нервничаю. Все, кто видит, что здесь случилось, в жизни этого не забудут. Многие наверняка испугаются.
Вместе с Томом и Нинни Ханссон она вошла в дом. Но не успели они сесть, как у Виви зазвонил мобильник.
— Говорят, ты меня искала, — сказал Тобиас Людвиг. — Хотя прекрасно знаешь, что я не приветствую, когда меня беспокоят во время совещаний в Главном управлении.
— На сей раз иначе нельзя.
— Что случилось?
— В деревне Хешёваллен — массовое убийство.
Она быстро доложила о случившемся. Тобиас Людвиг молчал. Она ждала.
— Звучит так отвратительно, что трудно поверить.
— Согласна. Но это правда. Ты должен приехать.
— Понимаю. Постараюсь выехать как можно скорее.
Виви Сундберг глянула на свои часы.
— Надо провести пресс-конференцию, — сказала она. — Мы назначим ее на шесть. Пока сообщу им только, что произошло убийство. О масштабах умолчу. Приезжай как можно скорее. Но осторожно, не попади в аварию.
— Попробую организовать оперативную машину.
— Лучше вертолет. Речь идет о девятнадцати убитых, Тобиас.
Разговор закончился. Том и Нинни Ханссон слышали каждое ее слово. На их лицах читалось то же недоверие, какое носила в себе и она сама.
Кошмар словно бы разрастался и подступал все ближе, вытесняя реальность.
Виви Сундберг села в кресло, согнав оттуда спящую кошку.
— Все в деревне убиты. В живых остались только вы да Юлия. Домашние животные и те убиты. Я понимаю, вы в шоке. Как и все мы. Но я обязана задать вам несколько вопросов. Постарайтесь отвечать как можно точнее. Постарайтесь подумать и о том, о чем я не спрашиваю. Все, что вы вспомните, может оказаться важным. Понимаете?
