class="p1">После чая из оздоравливающего настоящего чайника он уложил меня поспать. Я не думал, что смогу уснуть — но меня сморило почти мгновенно. А когда я проснулся — за окном уже были осенние сумерки.
— Герман, — дедушка (в то время я ещё называл его Филиппом Петровичем) осторожно трогал меня за плечо. — Герман, пора. Твоя мама уже вышла с работы.
— Что? А? — я с недоумевающим видом хлопал глазами, пытаясь сообразить, где нахожусь.
Бок почти не болел. И вообще я чувствовал себя великолепно: отдохнувшим, полным сил.
— Тебе пора домой, — повторил Филипп Петрович.
— А… да, да, конечно, — кивнул я.
Я поглядел на пол. Мои кроссовки в полной сохранности стояли возле кровати.
— Знаешь, почему я решил помочь тебе? — спросил старик.
— Нет, — ответил я, обуваясь. — Почему?
— Я окончательно решился, когда увидел, как ты защищаешь настоящую вещь, — ответил Филипп Петрович. — С такой яростью, самоотверженно… они ведь стоят такого отношения.
— Просто… — я вздохнул. — Это было невыносимо. Когда я представил, что их режут. Тогда мне показалось, что лучше бы порезали меня самого…
— Кстати, настоящую вещь уничтожить не так просто, — с улыбкой сказал старик. — Вполне может быть, нож бы сломался.
— Да? — удивился я.
— К счастью, да, — кивнул Филипп Петрович. — Твои кроссовки никогда не потеряют форму, не порвутся, не стопчутся.
— Значит, они вечные?
— Увы, не совсем, — вздохнул старик. — Им всё-таки можно навредить. Если долго резать — они порежутся. Если сжечь — они сгорят. Но вот ведь какое дело: в том месте, где это произойдёт, останется частица их свойств. Само место станет особенным… — он выдержал небольшую паузу. — А вообще ты ведь не думаешь, что те ребята, которые напали на тебя сегодня, на этом успокоятся?
Я так не думал. Больше того, точно знал, что меня в покое не оставят. Просто старался не портить себе настроение заранее.
— Поэтому тебе нужно научиться защищаться, — улыбнулся Филипп Петрович. — Так, как это делают ценители.
Он снял со своей левой руки браслет — кожаный, плетёный, с магнитным замком, украшенным замысловатыми узорами.
— Настоящий… — почувствовал я, когда он протянул его мне.
— Конечно, — подтвердил Филипп Петрович.
Я осторожно взял браслет в руки. Прикрыл глаза. В лицо пахнуло морозной свежестью; мелькнул образ сурового северного моря и гранитных скал, вздыбившихся над свинцовыми волнами.
— Увидел что-то? — заинтересованно спросил мой неожиданный благодетель.
— Да, — подтвердил я. — Холодное море и скалы.
— Этой вещи скоро тысяча лет. Предыдущий её обладатель погиб в сражении, выдержав несколько дней битвы один на один с почти сотней врагов, — сказал Филипп Петрович.
— Откуда вы можете знать это? — я подозрительно прищурился. — Или вы… настолько старый?
— Я? — удивился мой собеседник. — Нет, лично я этого не видел. Ты прав, я стар — но всё-таки не настолько. Эта история написана в одной старой книге, которая называется «Деяния данов».
— Не слышал, — признался я.
— Это ничего. Всему своё время. Надень! — сказал он.
Я осторожно примерил браслет на руку. Странное дело — только что он казался слишком свободным, но тут лёг на запястье почти идеально, будто был создан по моей мерке. Щёлкнул магнитный замок, узор совместился. В центре замка появилась стрелка, направленная вверх.
— Будто указатель или компас, — улыбнулся я. — Только нарисованный.
Филипп Петрович грустно вздохнул.
— Н-нда… — сказал он. — Ну да ничего — всё ещё впереди. Герман, это не стрелка. Это древняя руна «Тейваз». Означает «воин».
— А-а-а, — кивнул я. — От оно что. И что она делает? Эта вещь? Придаёт сил?
— Не совсем. Она даёт бесстрашие и усиливает воинские навыки, во много раз.
— Воинские навыки? — Вздохнул я. — Если б они ещё были…
— Ну ты хоть раз руку в кулак сжимал? Бил по груше? — спросил Филипп Петрович.
— Ну так, было дело…
В первом классе у нас в школе работала секция карате, бесплатная для детей из неполных семей, по справке. Мы учили ката и занимались физической подготовкой; до спаррингов только-только дошли к весне, а там льготу отменили.
Какое-то время я ещё пытался заниматься самостоятельно по картинкам в самоучителе, но со временем бросил это занятие, как совершенно бесперспективное. А через пару лет и секция закрылась — преподаватель встрял в какую-то неприятную историю и попал на зону.
— Вот их хорошо, — кивнул Филипп Петрович. — Этого хватит.
— Ладно… — сказал я.
— Главное ни в коем случае не снимай его, хотя бы пару недель. Это ясно?
— А в душе? — уточнил я.
— Особенно в душе или в раздевалке. Ни в коем случае. Понимаешь, браслет обладает некоторым сдерживающим действием. Эти зверьки в человеческом обличье, которые пристали к тебе, чуют такие вещи, рептильным мозгом, и стараются не связываться. Но если уж их желание крови пересиливает страх — ни в коем случае нельзя оставаться без защиты. А то может плохо закончится.
— Ясно, — кивнул я. — Не буду снимать. Несколько недель вы сказали, да?
— По крайней мере, — кивнул Филипп Петрович.
— А потом как мне вас найти, чтобы вернуть его?
Филипп Петрович растерянно моргнул. Потом рассмеялся.
— Во-первых — искать меня не придётся, всё это время я буду рядом. Пожалуй, я задержусь в вашем городке на некоторое время. А во-вторых — настоящие вещи не одалживают. Так что теперь он твой, насовсем.
Я набрал воздуха в грудь, чтобы что-то сказать. Но все слова в голове вдруг разбежались, как испуганные тараканы. Это было слишком необычно. Кто-то подарил мне по-настоящему дорогую и ценную вещь. Не продал — а именно подарил. От самого осознания этого перехватило дыхание а в горле появился колючий ком.
— Ну ты чего? — озадаченно спросил Филипп Петрович. — Эй? Всё в порядке!
— С… спасибо! — всё-таки удалось выдохнуть мне.
— Пожалуйста! Носи на здоровье. Завтра ближе к вечеру заглянешь ко мне? Расскажешь, как всё прошло?
— Да! — охотно согласился я и утвердительно кивнул. — Да, конечно!
— Вот и славно! — улыбнулся Филипп Петрович, — а теперь быстренько домой! Времени совсем не осталось…
Я бегом добежал до
