полировки.
— Это и подозрительно! — выпаливает Ли Шан: — понимаете⁈ Он же… отец никогда не оставался наедине с женщинами! Особенно так надолго! Это… скандально! И… госпожа Тай еще так неопытна и…
— Ой, тут ты пальцем в небо по самый локоть втыкаешь, — прищуривается Юиньтао, открывая коробочку из черепаховой кости с изображением цветка камелии. Хорошо, что не хризантема, думает она, хризантема — символ Хидеоси… она бы ни за что такую коробочку не стала носить. А сама коробочка ни в чем не виновата и удобная, порошок из нее не просыпается и не отсыревает.
— Госпожа Тай про тучку и дождик и танцы мандариновых уточек на пруду знает побольше твоего, Говорящая Рыба. Она по свету странствовала еще когда ты под стол пешком ходил. — продолжает она, разглядывая пудру из порошкового мела-утико на свет. Сухой, если встряхнуть коробочку — легко перемещается, не слежался. Хорошо.
— Не верю я. — вздыхает Ли Шан и садится на лавочку у стены, яростно чешет затылок: — вот не верю и все! Она такая юная! И взгляд у нее — как у ребенка…
— Взгляд. Угу. — кивает Юиньтао, взяв шарик из ваты и прикрепив его на деревянную палочку: — взгляд у нее всегда такой был. Потому что любопытная просто жуть. Чем ребенок от взрослого отличается? Тем, что ему все интересно. Это когда мы взрослеем, нам скучно становится, а ей — никогда не скучно. Как-то раз она вместе с Джиао зависла над каналом… где у вас карпы кои водятся, ребятня им еще хлеба кидает… ну вот. Стоят две девицы и лупятся в воду, словно детки малые, час стояли, наверное. Или, когда чай наливают — видел, как она смотрит? Нет? А ты посмотри, она каждый раз едва рот не открывает. Любопытная она… но это не значит, что молодая. Просто такой уж у нее характер, все как будто в первый раз видит. И вопросов много задает. — она аккуратно смачивает шарик в порошковой пудре и наносит ее на поверхность клинка легкими касаниями с интервалом в один цунь. Кладет шарик на пергаментную бумагу и снова берет в руки салфетку.
— Вот вы мне скажите, госпожа Юиньтао, — настаивает Ли Шан: — мне-то что делать? Она с моим отцом там уже третий день!
— Таак. — Юиньтао от неожиданности аж салфетку в сторону откладывает и поворачивается к нему всем телом: — это ты выходит ревнуешь? К своему отцу⁈
— Ну… он неженат. И она тоже не замужняя девушка… да не смейтесь!
— Пффхах! — закатывается Юиньтао: — серьезно? Говорящая Рыба, ну ты даешь! Нашел к кому…
— Вот вы смеетесь, а он между прочим во всем меня превосходит. — с горечью в голосе говорит Ли Шан: — я думал, что смогу… хотя бы достать его, а он просто перешагнул меня и не заметил. А я тренировался с пяти лет меч держать и что толку⁈ Он даже свою «Сливовую Ветвь» не достал из ножен! Просто двумя пальцами меня победил… как будто я пустое место, понимаете? Все говорят, что Генерал Лю — это мужчина высоких достоинств, а когда смотрят на меня, то у них в глазах — жалость. Понимаете? И…
— Постой, Говорящая Рыба. Разве ты не понял, что Госпожа Тай в бою тебя сделает как стоячего? Просто вот узлом завяжет или в землю вобьет. Кстати, чтобы ты знал — это ж она надоумила Чжан Хэя людей в землю головой вниз вбивать… а все думают, что это он такой кровожадный. — Юиньтао качает головой: — что ты про своего отца все. Ты подумай какая пропасть между тобой и ней. Я вот в Юную Хушень не верю, не может богиня такой вот как она быть… но в легенду про Темную Госпожу — вполне. Потому что не бывает таких совпадений. Старый хрыч как ее увидел — так сразу все понял. И мне сказал, дескать держись ее, и твои враги будут повержены. А у меня цели в жизни простые — отомстить за смерть отца и братьев. Маму они в монастырь отослали, где голодом уморили. Юная Хушень — она против мести, она за добро и справедливость. А мне, Говорящая Рыба, добро и справедливость без надобности. Мне нужна месть. Моя месть. А кто еще был воплощением мести, как не Госпожа Кали? Говорят, что, когда ее убили в прошлый раз — она поклялась отомстить всему миру. Меня это вполне устраивает… но ты, Ли Шан, Говорящая Рыба — ты-то чего в ней увидел?
— Она… красивая. — говорит Ли Шан и его лицо принимает мечтательное выражение: — и когда она идет, то ее бедра вот так покачиваются, она словно плывет над землей… и когда у нее башмачки снова рвутся и можно увидеть пальчики у нее на ступнях, они словно маленькие кораллы, нет, словно драгоценные камни моей души!
— Боже… — вздыхает Юиньтао: — как тебя вштырило-то… прав Генерал, нужно тебя в «Персиковый Сад» сводить, пар выпустить, познакомишься с Госпожой Бэйхуа, глядишь и пройдет.
— Как вы можете так говорить… — морщится Ли Шан: — я же о настоящих чувствах, а вы…
— Меня с десяти лет Отшельник Шибуки воспитывал. Чтобы ты знал, я эту жизнь вдоль и поперек знаю. И ничего такого страшного в сексе нет. Это просто нужно, чтобы пар сбросить — для вас, мужчин. Необходимо время от времени в тучку и дождик играть, иначе вы с ума сойдете. Вот как ты сейчас… — Юиньтао качает головой: — да ты на себя посмотри. Бледный весь, третий день ничего не ешь. Скоро за стенку держаться будешь, выйдешь из дома, тебя ветром и сдует… — она снова берет чистую салфетку в руку и привычным плавным движением — протирает клинок, распределяя пудру для полировки по лезвию. Про себя она решила ни за что не говорить этому Ли Шану, что она сама — еще девственница. Мало ее на эту тему Госпожа Тай подкалывает, еще и от этого… ну нет. Тут она сделает вид, что все-все знает. И потом — она и правда знает немало. Первые несколько лет она за Отшельником подглядывала, когда тот разных женщин приводил, а потом перестала. Потому что ничего нового. И как людям не надоест одним и тем же заниматься… хотя Ли Шан… она украдкой метнула на него взгляд. Красив,
