хорошее считается плохим, а плохое — превозносится, как лучшее. Есть рабы, которые довольны тем, что им не приходится помирать на улице с голода или воровать. Что можно всегда продать свои права и стать бесправным, но сытым и ухоженным. А если повезёт — то и специальность получить. Хотя и на жертвенный алтарь с тем же успехом отправится можно. Но кто же думает о худшем, правда? Кстати, о худшем.
И если она ответит правду… А феи, как известно, не могут лгать… Это успокоит совесть Алекса, мечущуюся птицей в клетке его сомнений. Пусть она развеет эти сомнения, пусть прутья клетки растают и он сможет спокойно жить дальше. Надеясь на чудо.
— Нет, Алекс. Ты не причинял мне боль. Болото… Я не мщу тебе и не намерена издеваться над тобой. Я действительно хочу сделать тебя свободным. И хочу, чтобы ты сам вспомнил своё прошлое. Поэтому и не хочу рассказывать тебе о прошлом. Это может помешать тебе вспомнить. И всё.
Алекс понял, что готов сейчас расплакаться от счастья. Она ответила прямо и недвусмысленно. Она действительно хочет… Творцы всемогущие, такого не бывает! Не с ним, во всяком случае. Это слишком хорошо.
— Не обольщайся, Алекс, свободным ты станешь лишь тогда, когда я буду уверена в том, что ты готов. Не на словах, а на деле. Ребёнок должен доказать родителям, что уже вырос. А ты должен будешь доказать, что полностью восстановился после рабства. Сейчас твой ошейник не столько символ твоей неволи, сколько знак защиты от ловцов. Высший фэйри — неплохой товар для аукциоа в Игорном доме. Я очень не хочу снова выкупать тебя на аукционе.
Алекс даже плечами передёрнул от воспоминаний об Игорном доме. Столица всей противоправной межмировой торговли. Контрабанда, торговля рабами, чёрный рынок ингредиентов для магии и техники. Всем этим занимались в Игорном доме, всё это контролировалось оттуда. И, соответственно, вокруг этой раковой опухоли на теле Города селились такие же личности, образуя тот самый тёмный Город, рай для преступников всех мастей и ад для законопослушных граждан.
Теперь, когда впереди был виден призрак свободы, он готов был сделать всё для того, чтобы больше никогда там не оказаться. И да, госпожа Тера права, пока он не сможет постоять за себя. Пока он даже не представляет, как это, быть свободным. И это… паршиво.
* * *
Гамма чувств на его лице никогда не отражалась настолько хорошо, как сегодня. Это было странно, видеть его растерянным, задумчивым, опечаленным, удивлённым. И даже поражённым. Мне хотелось обнять его, зацеловать от макушки до пяток, закружить в вихре фейского танца, заставить забыть прошедшие в разлуке годы и напонить о тех минутах счастья, которые у них были. Так. Кажется, я уже дошла до кондиции.
— Сола, проводи Алекса к медкапсуле, — закрыв глаза, чтобы унять дикое желание, сказала я слегка хриплым голосом.
— Да, фе Энотера, — появляясь рядом со столом в образе золотистой феи, отозвалась дух-хранитель моей усадьбы. — Прошу следовать за мной, Алекс. Я проведу вас к капсуле.
— Да, Сола, сейчас иду. Благодарю вас, Тера. Я обещаю, вам не придётся снова меня выкупать.
— Иди уже, — закрывая лицо руками, сказала я, видя перед собой образ того, прежнего Алекса.
Которого уже не вернуть. Да, я могу восстановить его память, разбудить его дух, вернуть его навыки. Но произошедшее с ним уже навсегда изменило его. И я, глупая самка, только сейчас это поняла. ТОТ Алекс уже перестал существовать. ЭТОТ Алекс уже никогда не станет прежним. Но сейчас мне было глубоко наплевать на всё. Я была счастлива от выпитого нектара и наркотика, который наконец-то достиг критической дозы в моей крови. Мне хотелось глупо смеяться и смотреть на звёзды, но я вспоминала про Алекса и с той же силой мне хотелось реветь, жалея себя, его, и всех тех, кто прошёл через подобный слом. Кто уже и не верит в то, что можно стать свободным, что можно измениться, обрести хороших хозяев. Кто, как я, надеется на то, что сможет спасти своих близких до того времени, как произойдёт непоправимое. Надеется, верит до последнего и, не успев, продолжает борьбу, не теряя веры.
Глупая, маленькая самонадеянная фея, которая не хотела ничего, кроме как быть обычным вольнонаёмным ландшафтным дизайнером. Все мои мечты, все мои стремления теперь направлены совсем не на очередной проект по озеленению куска вечной мерзлоты или раскалённой пустыни. Я мечтаю о таком малом и таком недостижимом. Вновь увидеть огонь внутри его стальных глаз. Вновь таять в его руках от нежности и заботливой любви. Спрятаться за его спиной в случае опасности и весело порхать вокруг него в спокойное время. Очень-очень-очень хочу! Но должна стиснуть зубы и стать сильной за двоих, пока он не сможет вспомнить как это, быть свободным охотником фэйри, Алексом Железным. Мне придётся побыть ещё немного Ядовитым Кинжалом, миниатюрной бескрылой охотницей на ловцов-беспредельщиков. Надо же было на ком-то оттачивать свои навыки. Почему бы не на них?
Алекс с лёгким недоумением посмотрел на свою госпожу. Она отсылает его, хотя по всем внешним признакам ей сейчас нужно совсем не это? Ладно. Приказ есть приказ. Встав из-за стола, Алекс сделал пару шагов к выходу из беседки, а потом сомнения в правильности этого приказа всё же одолели раба.
— Тера, вы уверены, что я не нужен вам сейчас?
Она распахнула свои большие глаза цвета яркой весенней листвы, полные желания и глубокой душевной боли. Да ну в болото! В конце концов, она не приказывала ему уходить прямо. Оставлять госпожу в подобном состоянии было просто нельзя. Для своего же благополучия.
Кто знает, чем это аукнется после того, как она протрезвеет. Конечно, она может и передумать делать его охранником, оставить любовником, но что-то подсказывало Алексу, Тера не из тех, кто любит издеваться над сотворёнными, чтобы получить удовольствие. Иначе бы не отсылала его прочь сейчас, когда её разум затуманен наркотиками.
Алекс в два шага преодолел путь от выхода из беседки к её стулу и опустился на колени перед её ногами. Взгляд-вопрос снизу вверх, спрашивая разрешения. И если её глаза и тело было за, то нежные губы сжались в плотную черту, а потом прошептали очень неуверенно:
— Нет, Алекс, не надо. Я не хочу… Хах…
Алекс дотронулся до её лодыжки кончиками пальцев.
— Я хочу, чтобы ты перестал считать себя постельной грелкой, — слишком быстро, на одном выдохе сказала госпожа, прогибаясь в пояснице и запрокидывая свои руки за голову. — Ты — мой
