читает модного Сидни Шелдона.
— Зря не закрываешь, — сказал я. — Помнишь, как кошелёк тогда вытащили?
— Ага, помню. Да тут только книги, кошелёк я в другом кармашке ношу.
Кошелёк весной тогда и правда вытащили, и Тома, помню, расстроилась. Но я тогда зашёл в подсобку в здании администрации рынка, где всегда можно было найти кого-нибудь с пивзавода. Тогда там был Ганс, он сказал своим, и уже через двадцать минут кошелёк нам вернули с извинениями.
— Я тут думал, — я повёл её к выходу. — Ты же права хотела получать, помнишь. Так что давай поучимся ездить.
— На джипе твоём страшном?
— Нет, он тяжёлый. Бэху возьмёт. А мне тут Кирюха недавно брякнул, типа раз я знаю начальника ГАИ, чтобы я с ним договорился и права ему купил. Я говорю нет, не пойдёт. А то получится, что права купил, машину купил, а умение ездить не купил. Так что тоже учится.
— А что, Кирилл, кстати, поступил?
— Да, в Питер, на горное дело…
На выходе я купил календарик на следующий год в киоске, хотел прикинуть кое-что. На следующий год был только с Жириновским, пришлось взять его.
Я многое изменил в жизни, но некоторые вещи должны были остаться старыми. Было же и хорошее. Но тут придётся вспомнить конкретную дату, чтобы в этом случае менять как можно меньше…
За нашими гаражами был большой пустырь. Мы эту территорию выкупили и огородили, чтобы никто не проник с этой стороны, но пока не придумали, что на ней будет. А пока же можно потренироваться.
— Страшно, — сказала Тамара, усевшись за руль БМВ. — Машина такая дорогая, вдруг разобью?
— Не разобьёшь, я же смотрю.
— А я тебе ещё не говорила, у меня сестра двоюродная, Даша, из Ангарска в Читу переехала, — рассказывала Тамара, медленно выезжая вперёд. — Зовёт меня в гости. У неё свадьба будет, в церкви венчается, с батюшкой.
— С попом? — я удивился. — Она за попа выходит?
— Нет! — она немного нервно хохотнула. — Батюшка венчать будет, а жениться она на…
— Ты не отвлекайся, рули давай, а то застрянем. И вон туда не надо, там мусор. Нет, давай налево.
Пока ехали, в голове вдруг всплыла одна мысль. Стоило ей сказать про Ангарск, а мне про попа, как резко возникли воспоминания, но нечёткие. Как там у него была фамилия? Попов? Или другая? Смотрел же по телевизору, через много лет от сегодняшнего дня. Он же пока не пойман.
А как же резко возникло озарение. Но Иркутская область — край не наш, вот и не вспоминалось это раньше, даже не думал про это. Слышал бы о преступлении, может быть, и всплыло бы в памяти. Но раз вспомнил сейчас, стоит заняться.
Короче, сделаем так. Его ещё не поймали, но если потрясут фсбшники с милицией на предмет подозрений к чему-нибудь, то живо выяснят, чем он занимается в свободное от работы время.
Понятия не имею, кто он такой, помню слишком мало, но этого может хватить. Вот я открыл записную книжку, куда вписал: «Попов (?). Мент. Ангарск. Маньяк. Передать, чтобы проверили».
Ладно, теперь не забуду. Может, вспомню кого ещё. А пока я нашёл нужную дату в календарике, которую искал. Эта она.
Ладно, была не была.
— Кстати, — предложил я, когда Тамара остановилась. — Я тут подумал. А давай-ка поженимся уже?
— А⁈ — она медленно повернулась ко мне. — Что? Ты серьёзно? Когда?
— Ну, раз возражений нет, — я обвёл дату в календарике. — В марте 99-го. 15 числа.
— А почему в марте? — всё ещё не могла прийти в себя Тамара.
Потому что в этот день мы поженились в первой жизни. Вот это я тоже вспомнил.
— Надо так. Поехали дальше, — я показал вперёд. — Ещё успеем всё обсудить.
* * *
На следующий день снова отправились на комбинат. Сегодня день важный, прибыли Вишневские, привезли с собой кучу охраны с Питера. И не просто так.
Ехали в Чероки, я на переднем сиденье, за руль пустил Женю. По дороге рассказал о нашей встрече с Ремезовым, и что тот нам предложил.
— А я слыхал про этого генерала, — сказал он, скрипнув зубами. Взгляд стал злее. — Полканом он тогда был, в Грозном. Пацаны рассказывали, кто у него был, что его за такое под расстрел надо было отдать, а ему генерала дали.
— Большие потери?
— Угу. Знаешь, как его тогда назвали? Толик-Мясорубка.
— Большие, — медленно произнёс я.
Капал слабый дождик, Женя включил дворники, и они со скрипом начали очищать стекло. Музыка не играла, Женя тоже больше не говорил.
— Настроение пропало? — спросил я через несколько минут.
— Угу, — промычал Женя.
— Ну, если достанем его, что-то да изменится. Да я хочу, чтобы нам с этого кое-что перепало.
— М-м-м? — он покосился на меня.
— Пушки, — я усмехнулся. — И не гражданские, а боевые.
— А чё, нам дадут?
— Посмотрим, должны дать. Пока у нас другая забота.
— Америкосы эти? — Женя кивнул вперёд, где на горизонте уже видны трубы комбината. — Чё, бабло они принесли всё-таки?
— Да. Почти семьсот миллионов рублей в новых купюрах. Примерно сто миллионов баксов по курсу.
— Хрена се, — он присвистнул. — А чё баксами не дали?
— Потому что потом потребуют баксами возвращать, а бакс сильно в цене прибавит. И разорится комбинат в итоге. А так взяли рубли, вернули рубли. А доллары сами купим, пока ещё можно.
— А я-то, кстати, как ты говорил, всё в грины вывел. Теперь жду.
— Правильно сделал. Америкосы дали инвестиции на разработку медной жилы, вон там, за вторым карьером. Но по факту дали нам намного больше, чем хотели и это надо использовать. Я вообще думаю, мы можем неплохо здесь промышленность поднять, кстати. Удокан какой-нибудь выкупим, ещё что-нибудь. Вишневские в этом секут. У них нюх на это дело есть.
— Наверное.
Женя повернулся ко мне с удивлённым видом, потом уставился на дорогу.
— Но для начала, — продолжил я, — хочу поговорить насчёт этих миллионов, как сделать, чтобы они их не потеряли, и мы при деле остались. Есть мысли насчёт одного выгодного дела. На будущее.
Глава 3
