— Да, да. Я видел место, где были извлечены из земли кости тех двух мальчиков. — Сиббер воодушевленно кивнул. — Их, между прочим, нашли не так давно. Мне тогда было три года. — Он достал из кармана большие часы и откинул крышку. — Осталось всего несколько минут,. Идемте, миледи, я проведу вас на ваши места, а потом увидимся во время перерыва — я припас для нас троих бутылочку хереса.
— Не утруждайте себя, — сказала графиня, все еще стремившаяся избежать столкновения с наводившей на нее страх леди Бастл. — Мы подождем, пока станет немного потише.
— Ребекка! — позвал Сиббер женщину, стоявшую в уголке вместе со своей горничной. — Ты идешь?
Женщина злобно посмотрела на Сиббера.
— А разве не Анна Лукас должна все это проделывать? — Резким движением она развернула веер. — Но это жалкое создание не соизволило даже появиться! В результате я потратила последний час с этим жутким французишкой, приноравливаясь к его нелепому жаргону.
— Демонстрацию проводишь ты? — Сиббер источал непонятную смесь тревоги и облегчения.
— Изо рта у него воняет хуже, чем асафетидой,[7]а от помады для усов запах, как от циветы[8]во время течки. Честно говоря, Колли, с меня довольно.
Юбки Элпью как-то странно зашевелились. Необычная собачка, вцепившись ей в подол, тянула его изо всех силенок. Элпью исподтишка пнула собачонку, и та тоненько взвизгнула.
Лицо Ребекки потемнело, и она бросила на Элпью гневный взгляд.
— Поосторожнее, мисс! — Она подхватила собачку на руки и заворковала над ней, та принялась лизать ей шею. — Моя собака принадлежит к бесценной породе папильон, любимой породе венценосных особ по всей Европе.
— Папильон! — Графиня протянула пухлый палец, и собачка лизнула его. — У Людовика XIV такие были, точнее, у его придворных дам. Какая прелесть. Знаешь, Элпью, этот малыш назван бабочкой из-за своих шелковистых ушей — видишь, как они лежат? Я права, мистрис Монтегю?
— Я зову его Рыжик. — Ребекка улыбнулась. — Сокращенно от Рыжего Адмирала.
— Не пора ли нам в зал, мистер Сиббер? — напомнила Элпью, оглядывая опустевшее фойе и желая оказаться подальше как от актрисы, так и от ее компаньона в собачьем обличье. — Не хочется пропустить начало.
У Сиббера задергалась щека.
— Без Ребекки или Анны лекция вообще не начнется. — Он мрачно улыбнулся Ребекке. — Поскольку одна из них должна демонстрировать выражения лица во время выступления синьора Лампоне, который, к твоему сведению, Ребекка, итальянец.
— Я жду, чтобы начинать, мистер Сиббер. — Ближайшая дверь распахнулась, и вышел крупный мужчина с обвислыми черными усами, откидывая голову и подкручивая артистически длинными пальцами кончик уса. Но самым поразительным в этом необычном лице был торчавший в его центре серебряный нос. — Я должен изложить свое понимание выражения Страстей, пока меня не покинуло вдохновение.
Суматоха на улице привлекла всеобщее внимание к входной двери. Прибыл портшез, и из него выскочила взбудораженная женщина.
— Напилась, наверное! — воскликнула Ребекка так, чтобы все слышали. — Распустехи любят прибегнуть к стимулирующим средствам. — Она пощекотала собачке шейку. — Не так ли, дорогой?
— Ridiculoso![9]— Итальянец подбросил свои бумаги. — Я знаменитый мастер. Я не работаю с необязательными людьми.
Анна Лукас, растрепанная, но трезвая, протиснулась сквозь толпу поклонников и вошла в фойе.
— Синьор Лампоне, mia apologia.[10]О molti problemi in casa... — Она повернулась к Ребекке и холодно перевела: — У меня большие неприятности дома. — Она поздоровалась с Сиббером, поцеловав его в щеку, затем упала на колени перед художником. — Perdona mia,[11]синьор Лампоне. Lavoriamo. Идемте, за работу!
— Один момент, сэр. — Ребекка отдала собачку служанке и выступила вперед. — Я потеряла драгоценный весенний день, репетируя вашу белиберду. Означает ли это, что мне не возместят затраченные усилия?
Художник посмотрел на Сиббера. Сиббер смотрел в пол.
— Я могу предоставить вам место бесплатно...
— Бесплатное место! Вы, наверное, смеетесь? — Ребекка подбоченилась и расхохоталась, закинув голову. — Я потратила целый час времени, занимаясь своим прямым ремеслом, и за это мне заплатят. — Вздев бровь, раздувая ноздри и опустив уголки рта, она притопывала ножкой и испепеляла Сиббера взором.
— Смотрите! — завопил итальянец, указывая на Ребекку. — Эта женщина — perfetto! Великая актриса. Она демонстрирует Удивление, тут же сменяющееся Презрением. Magnificento![12]
Элпью украдкой глянула на графиню. Из этого непонятного эпизода можно состряпать замечательную статейку.
— Так скажи мне, Колли, ты хочешь, чтобы Страсти показывала эта второсортная лицедейка? — Ребекка Монтегю явно намеревалась воспользоваться моментом. — Вот, посмотри на ее лицо... еще едва заметную, но ты уже различаешь понемногу проступающую на нем Ревность. — Ребекка внезапно повернулась к Анне и с размаху влепила ей пощечину. — Так... Физическая Боль, сменяемая Изумлением... — Она отступила на шаг. — Что же будет дальше? Или Плач, или Злость, я полагаю.
Закрыв лицо руками, Анна Лукас побежала в зал.
— Давайте, сударь, — улыбнулась синьору Лампоне Ребекка, — пошевеливайтесь, начинайте свою тягомотину. — Она взяла Сиббера под руку. — А тебя я ловлю на твоем предложении о месте, Колли. Ни за что на свете не пропущу такой провал. — Она повернулась к своей служанке, которая на протяжении данной тирады незаметно переминалась у нее за спиной. — Сара, ступай домой и приготовь ужин.
Служанка сделала реверанс и быстро удалилась.
Итальянец воздел руки, пробормотал несколько неразборчивых ругательств и последовал за Анной Лукас по проходу.
— Я представил тебе своих новых друзей, Ребекка? — с лукавой улыбкой спросил Сиббер. — Это леди Анастасия Эшби де ла Зуш...
— Баронесса Пендж, графиня... — забормотала графиня.
— И ее...
— Служанку, да. — Ребекка даже не удостоила их взглядом. — Может, пойдем?
— Нет, Ребекка. Я собирался сказать «ее соавтора по перу Элпью». — Сиббер галантно улыбнулся. — Леди Эшби де ла Зуш и мистрис Элпью пишут о светских новостях для «Лондонского глашатая».
