в бок.
— Вер, опять к тебе кто-то приперся, — недовольно пробурчал Слава. — Спать не дает ором своим. Да пес лает, как сумасшедший. Иди разберись.
Плохо соображая спросонья, девушка кубарем скатилась с кровати, закуталась в отцову телогрейку и выскочила во двор.
Дружок уже перешел на хриплый редкий лай. Значит, уже устал доказывать преданность и потерял всякую надежду дождаться хозяйку. Как же она могла так крепко спать?! Никогда такого с ней не было.
На заборе, свесив одну ногу во двор, сидел нахохленный дядя Коля и испуганно смотрел блеклыми узкими глазами на Веру.
— Дрыхнешь до сих пор что ль?! — изумился он и даже сплюнул от прилившего к горлу возмущения. — Я-то думал, случилось с тобой чего! А она дрыхнет! Помоги мне с забора слезть. Штанина у меня зацепилась, а наклоняться боюсь. Рухну еще прямо в пасть к твоей зверюге. Могла бы и привыкнуть ко мне. Сколько лет к тебе шастаю, а она все орет на меня.
— Не орет, а лает, — автоматически поправила старика Вера и отцепила штанину от ржавого гвоздя. Сколько раз Вера собиралась выдрать его из забора, пока кто-нибудь об него не поранился. Да все руки не доходили. Но ничего, теперь в ее доме есть мужчина.
— Еще и ногу ободрал, — с надсадным кряхтением слезая с забора, пожаловался дядя Коля. — Я ведь за тебя запереживал. Мало ли чего. Все ж таки одинокая девка. Кто тебе еще поможет, кроме меня? Или ужо нашла себе помощника?
Хитрые дяди Колины глаза забегали по Вериному лицу, словно выискивая там ответ на свой вопрос.
— Чего юлишь, дядь Коль, — подмигнула ему Вера. — Прямо как чужой. Думаешь, не знаю, что Машка давно всем растрепала, что мужик у меня появился?
— Какой такой мужик? — попытался изобразить удивление он. Но актер из дяди Коли был никудышней. Его потуги вызвали у Веры только улыбку.
— Самый настоящий, с кожей и костями, — заявила она и погладила Дружка между ушами. Пес тяжело, почти по-человечески вздохнул и сел мохнатым задом хозяйке на ноги. Лаять не было больше сил, да и надобности. Дядю Колю он действительно знал давно и даже радовался, когда тот заявлялся к ним в дом. Также он твердо знал, что тот не причинит его хозяйке никакого вреда. Но, как положено всем порядочным собакам, он должен был предупреждать ее о визите чужака.
Весь этот мысленный поток Вера прочитала в преданных глазах своего питомца и прижала его голову к коленям.
— Молодец, Дружок, умница, — похвалила она пса.
Отчаявшись дождаться от Веры хоть каких-то комментариев, дядя Коля не выдержал и решил спросить напрямую:
— Че за мужик-то? Городской что ль? И чего его сюда занесло? Ты машину его видела? Обычные люди на таких не ездят.
— А он у меня необычный, — тихо выговорила Вера, и тут же здоровый румянец заиграл на ее упругих щеках.
— Оппачки, — выкатил глаза старик. — Так ты влюбилась? Ну, девка, ну ты даешь! Ты хоть знаешь, кто он такой?
— Ничего не знаю, — честно призналась Вера. — И знать не хочу. Зачем? Я люблю его, а он меня — вот и все уравнение.
— Он тебе сам об этом сказал? — опешил дядя Коля.
— О чем?
— Ну… про любовь, — отчего-то смутился старик.
— Зачем говорить? Я и сама все вижу. Точнее, чувствую.
— Чувствует она! — передразнил ее старик. — Чувствительная какая нашлась! Ой, Верка, подведет тебя твой мужик под монастырь. Лысиной чую, что подведет. Еще наплачешься ты из-за него!
— Чего каркаешь, дядь Коль? — округлила красивые глаза Вера. — Нельзя так говорить. Не ожидала от тебя такого. Думала, ты счастья мне желаешь. А ты вон чего выдумал. Неужели, зла мне хочешь?
— Дура ты! — покрутил старик у виска. — Ты ведь мне как дочка. Я ж отцу твоему обещал приглядывать за тобой. И обещание свое держал. И теперь своим долгом считаю предупредить, что мужик он мутный. Связываться с такими опасно.
— Мутный, мутный — слово какое нашли, — проворчала Вера. — Вы всей деревней сговорились? Да?
— Люди-то не дураки, — глубокомысленно изрек дядя Коля. — Видют, что за демон к нам наведался. Это у тебя одной разум от любви отшибло. Поэтому и предупреждаю — гони его от себя подальше. И не верь не единому его слову. Врет он все. Точно говорю — врет.
— И чего он врет?
— Так… все, — пожал тот плечами. — Вот, что он о себе рассказывает? Только честно скажи. Не таи. Я же тебе не чужой.
— Даже и сказать мне тебе, дядь Коль, нечего, — поджала нижнюю губу Вера. — Говорит он много, но все как-то не по делу, словно воду из пустого в порожнее переливает.
— Так ты понастойчивее будь, — посоветовал ей старик. — Не отставай пока не скажет.
— Постараюсь я, дядь Коль, постараюсь, — пообещала Вера. — А теперь ступай, хватит болтать. У меня еще дел по горло.
— Веруш, а двадцаточку не займешь? — заискивающе заглядывая Вере в глаза, тихо спросил он.
Неодобрительно качнув головой, Вера молча просунула в сморщенную ладонь две десятирублевые купюры, приготовленные еще три дня назад на сдачу Машке, но так и не пригодившееся.
Довольно цокнув языком, дядя Коля засеменил по узкой улочке.
Монотонное шуршание, будто кто-то быстро перелистывает книгу, заставило Веру замереть на пороге и прислушаться. Наверное, опять в ее дом пробрался бездомный, лишайный кот, которого девушка иногда подкармливала. Осторожно, на цыпочках она пошла на звук. Шуршание явно доносилось из зала. Волна негодования обожгла ее встревоженный мозг. Сейчас эта котяра обязательно разбудит его любимого Славика, а ведь он так любит поспать!
Девушка хотела было распахнуть сдвинутые шторы, прикрывающие вход в зал, но так и замерла. В узкую щель между гобеленами она отчетливо видела, как сильные руки, за последние три дня ставшие для нее самыми родными руками на свете, нервно пересчитывали огромную пачку долларов. Слава громко сопел и то и дело поглядывал в окно. Вера, как завороженная, наблюдала за его действиями. Постепенно на смену изумлению пришел страх. Прижавшись взмокшей спиной к прохладной стене, она до боли во лбу зажмурила глаза. А ведь она действительно ничего не знает об этом человеке! Он обрушился на ее жизнь, как огромная весенняя сосулька на голову бедного прохожего. Так же резко, со свистом, оглушив и лишив ее способности думать. Как же так? Ведь она всегда отличалась от своих сверстниц здравомыслием. Неужели любовь настолько жестока, что лишает человека разума?
Так же на цыпочках Вера прокралась к выходу, со всей силы хлопнула входной дверью и громко, стараясь придать своему голосу веселую интонацию, спросила:
— Любимый,
