через плечо, поблагодарив Аврору, которая все еще стояла там, где мы ее оставили. Затем она исчезла из виду, и Невио повел меня вниз по лестнице. Вскоре мы пересекли коридоры подвала и вошли в особняк. Невио не останавливался, пока мы не оказались в общей комнате, где собралась большая часть моей семьи. Алессио и Массимо расположились на диване, а Нино и Савио сидели напротив них на другом.
Папа метался по комнате, а Киара утешала маму, которая выглядела ужасно.
— Где тебя носило? — пробормотал отец, затем его взгляд остановился на мне, когда я вышла из-за спины Невио и в комнате воцарилась тишина.
Мама вышла из объятий Киары, ее голубые глаза сканировали меня с ног до головы, ужас смешивался с облегчением. Она бросилась ко мне и прижала меня к своей груди в сокрушительном объятии. — О, Грета, — всхлипывала она, — Грета.
Я приняла ее объятия, но мои глаза были устремлены на остальную часть комнаты. Невио направился к папе, по пути хлопая по руке Массимо и Алессио. Он что-то сказал папе, вероятно, о том, как он нашел меня.
Глаза отца остановились на моих, и я почувствовала глубокую печаль. Я отвела взгляд и вырвалась из маминых объятий. Я не смотрела ни на кого в комнате, не в силах вынести этого.
— Нам нужно привести тебя в порядок, хорошо? — сказала мама осторожным голосом.
— Нет, — твердо сказала я.
— Грета, — мама обхватила мое лицо, — Нам действительно нужно снять с тебя эту одежду. Тогда ты будешь чувствовать себя лучше.
Я отступила назад, но мой отказ есть и пить догнал меня, и мои ноги подкосились.
Мама задыхалась, протягивая руку, чтобы остановить мое падение, но мои колени ударились об пол прежде, чем она успела схватить меня за руки. Папа в мгновение ока пересек комнату и опустился на колени рядом со мной.
Я напряглась, когда он поднял меня на руки. — Когда ты в последний раз ела? — спросил он низким голосом.
Я коротко взглянула ему в глаза, затем отвела взгляд и пожала плечами.
— Она обезвожена. Я вижу это по ее коже, — сказал Нино, остановившись рядом с нами. Он потянулся к моему запястью, но я отдернула его. Хватка отца на мне усилилась, но он ничего не сказал.
— Я хочу пощупать твой пульс, Грета, — спокойно объяснил Нино.
— Не хочу, чтобы ты ко мне прикасался, — сказала я.
Нино взглянул на папу.
— Сейчас я отведу тебя в твою комнату, mia cara, где ты позволишь маме помочь тебе привести себя в порядок и одеться, а потом Нино осмотрит тебя, и ты будешь есть и пить, поняла?
Я моргнула, глядя в его темные, серьезные глаза, затем опустила взгляд под себя и кивнула.
— Ты останешься здесь, — сказал папа.
— Почему? — простонал Невио.
— Останешься.
Папа понес меня наверх, за ним последовали мама и Нино. Он опустил меня на мраморный пол моей ванной, но не разжал моих рук.
— Теперь я могу взять все на себя, — сказала мама сдавленным голосом. Они напряженно переглянулись, но папа наконец отпустил меня и вышел из комнаты.
Мама ненадолго закрыла глаза, затем повернулась ко мне с притворной улыбкой.
Она не пыталась заговорить со мной, пока помогала мне раздеться. Если ее и беспокоила кровь на моей одежде и коже, она этого не показывала. Я полагала, что, будучи замужем за папой, она за эти годы видела и не такое. Когда мы стянули колготки, я поморщилась от резкой боли в подошве.
У меня был порез, который выглядел так, будто он воспалился.
— Нино придется взглянуть на это, — сказала она нейтрально, — Или ты предпочтешь, чтобы я вызвала врача?
Я тут же покачала головой. Нино всегда лечил меня, когда я болела. Я не хотела, чтобы кто-то, кого я не знаю, заботился обо мне.
— Хорошо. Я так и знала, просто подумала, что должна спросить, учитывая все, что произошло.
Я могла сказать, что мама сердится.
— Ты злишься на меня?
Она издала резкий смешок и покачала головой, ее ладонь скользнула по моим волосам, когда она начала заливать их водой.
— Нет, с чего бы мне злиться?
— Но ты злишься.
— Да.
— На папу.
Она протянула мне душ, я взяла его и смыла грязь и кровь, пока мама брала пушистый халат.
— Почему они такие, какие есть?
— Не знаю, — мама протянула мне халат. Я не была уверена, говорит ли она правду.
Ее голубые глаза были мягкими, когда они остановились на мне, но ее рот был напряжен от беспокойства.
Она не накрасилась, а ее светлые волосы были в беспорядке.
— Я бы хотела, чтобы ты не видела этого, хотела бы взять это бремя на себя.
— Почему ты думаешь, что сможешь нести его лучше, чем я? — спросила я, искренне любопытствуя.
Мама улыбнулась. — Я так не считаю, но думаю, что должна. Я твоя мама и хочу защитить тебя.
— Мне не нужна защита от Невио, папы и Нино.
Мама коснулась моей щеки. — Нет, не нужна. Я рада, что ты это понимаешь. И я не это имела в виду.
Я кивнула, потому что поняла, что она имела в виду. — В конце концов, я бы узнала.
— Может быть. Но это был очень жестокий способ. Этого слишком много, чтобы легко принять.
Я не стала отрицать. В конце концов, я не осмелилась заснуть. Когда я обсохла, я надела свою пушистую пижаму с зайчиком, ища в ней привычный комфорт. Мама взяла что-то с полки и протянула мне моего плюшевого кролика. Он был у меня всю жизнь, но в последнее время я больше не обнималась с ним. Я взяла его у нее.
— Что я могу сделать? — прошептала я, прижимая к груди своего плюшевого кролика. Он был мягкий и белый.
Мама вздохнула, выглядя измученной. Вероятно, она тоже не спала последние два дня.
— Любить их.
Когда мы с мамой вышли из ванной, папа и Нино ждали нас в моей спальне. Папа изучал мое лицо, нахмурив брови, его темные глаза были настороженными, как будто он боялся, что я снова сбегу.
Мама проигнорировала их обоих и помогла мне забраться в кровать. Она поцеловала меня
