ими, пока ожидал свой заказ. Я ел и думал, что это, возможно, моя последняя нормальная еда в ближайшие месяцы.
— Что? Двигаем дальше? — спросил меня «Валерия».
Я кивнул ему и вспомнил, что забыл удалить социальные сети, как мне написал «Берлинец». Достал телефон и удалился из всех своих аккаунтов. Прошлого больше не существовало. «Интересное время, — подумал я, — если тебя нет в социальных сетях, значит ты перестал существовать для современного общества».
Осень постепенно начинала входить в свои права. На улице было прохладно. Листья красиво опадали с деревьев, которые ровными шеренгами стояли по обеим сторонам дороги.
Мы ехали по степям, разделенным лесопосадками. Местность и ландшафт были примерно такие же, как я видел в роликах про Украину. Я ехал и думал о том, что скоро мне придется бегать в таких же посадках, а не по горам, как двадцать лет назад. По дороге мы говорили на отстраненные темы. Я видел, что ребята проявляли деликатность и не лезли мне в душу. Это, конечно, создавало незначительное напряжение, но разряжать его разговорами о неопределенном будущем не хотелось. Они довезли меня до КПП, мы обнялись, и они уехали.
По прибытии я доложил «Берлинцу», что добрался.
Он предложил компенсировать проезд. Подход мне понравился, но я не хотел связываться с бухгалтерией. Я пришел в местный «штаб», доложил о прибытии, показал военный билет и был распределен в подразделение под номером «семь». Что это значило, было не ясно. Хотелось, конечно, попасть к своим, в разведку. Вновь прибывших поселили в большом помещении призывного пункта. До вечера мы проходили различные процедуры: медицинскую комиссию, собеседование. Кого-то дергали в службу внутренней безопасности, чтобы проверить на детекторе лжи. Эта рутина дала возможность переключиться и успокоится.
Так, я добрался в Молькино и преодолел второй уровень квеста «Попасть в Вагнер».
Старшина позвал меня в комнату и предложил выбрать позывной.
— Я хочу позывной «Терапевт»!
— Занят, — коротко ответил человек за компьютером, посмотрев списки.
— А «Психолог»?
— Тоже занят.
— Ну, бля… Хорошо. — я подумал и сказал. — Тогда я буду «Психом».
— Тоже занят, — посмотрел он на меня с улыбкой.
Мне всегда говорили, что я или мент, или вояка. Потому что я всегда был за жесткую дисциплину. И меня один товарищ стал называть «Констебль». Ну типа и мент, и с именем Костя соотносится. Он понимал, что, если бы называл меня «Мусором», я бы набил ему морду. А так, вроде, и звучит неплохо, и необидно.
— Посмотри «Констебль»?
— Свободен. Записываю. Твой жетон номер В-1049.
После этих процедур нас распределили по комнатам и разрешили сходить в местную лавку. На солдатском сленге — ЧПОК. У меня еще оставалась с собой приличная сумма денег. Я купил сладкого и кофе. Сигарет с собой у меня было два блока, но они не соответствовали образу настоящего вояки. Это были тонкие, «дамские» сигареты. Я купил себе более мужественные сигареты и уверенно пошел в курилку.
Перекур — это не просто пристрастие, это ритуал социального взаимодействия. Оказавшись в курилке, я закуривал и старался внимательно рассматривать людей, оказавшихся со мной в лагере подготовки. Легкая тревога появилась от того, что я не видел накаченных и бравых ребят. Кто-то подходил и просил огня или сигарету. Происходил понятный ни к чему не обязывающей первый контакт. В курилке всегда находился тот, кто первым начинал беседу на нейтральные темы. Тут же, стоящие рядом откликались на это и высказывали свое мнение на этот счет. Кто-то многозначительно кашлял, выражая свои эмоции по этому поводу без слов. И вот, зацепившись языками, мы начинаем говорить. Даже молчуны вставляли свои пять копеек в общую беседу — желая блеснуть мыслью или замечанием. Люди, которых ты знать не знал, пять минут назад, в дыму курилки казались роднее и ближе. Хотелось узнать их получше, и им открыться чуть больше.
Набирая обороты, беседа достигала высоты, выдыхалась и гасла.
В дыму повисала напряженная и густая пауза. Некоторое время, пуская клубы дыма все стояли и думали о своем.
— А я вот что думаю, — начинает кто-то, — и, все начинается по новой…
Одни уходили из курилки, и на их место приходили другие, продолжая подбрасывать дровишки в общий костер разглагольствований о мирском и вечном. Этот круговорот повторялся десятки раз за день. Основное развлечение для солдата, в условиях ограниченных возможностей, это общение с другими. Первые знакомства стали завязываться именно тут.
Я присматривался к людям и не спешил первым идти на контакт. Сначала я смотрел человеку в глаза и по его мимике пытался понять, насколько он глубок и интеллектуально развит. Я смотрел на окружающих и все больше недоумевал: «А где спецназовцы с волевыми лицами?».
Первыми с кем я познакомился в курилки были отец и сын, которые записались «Вагнер» вместе.
— Сын первым захотел поехать, — не спеша рассказывал отец, поглядывая по сторонам. — А мать ему сказала, что поедет он суда только, если вместе с ним поеду я. Так и решили на семейном совете.
Сын в этот же вечер дал заднюю, а его батя хотел остаться. Я слышал, как он советовался с женой по телефону.
— Что делать? Раз уж начали, то как-то бросать неправильно, что ли… А этот как обычно… — пытался уговорить он свою жену. — Хорошо. Как скажешь, — видимо жена отговорила его, и они тем же вечером ушли.
Первую ночь мы ночевали в транзитной зоне. И хотя я был уставший после поезда, сон был нервный и поверхностный. Я лежал, ворочался и думал. В голове был винегрет из размышлений о том, как так получилось с этой Украиной. Воспоминания о прошлом перемешивались с мыслями о родителях и тревогой о будущем. С нами вместе были дембеля, которые ночью убывали в Луганскую область. Они кучковались, собирали вещи и слонялись туда-сюда, не особо горя желанием вступать в контакт с новичками. Я забрался на верхнюю койку, думая, что там будет поспокойнее, но это не помогло. Волнение и невроз, связанные с их отправкой, передавались и нам.
Я опять пошел в курилку и познакомился там с Лехой, которому тоже не спалось. Леха был простым мужиком лет сорока. На лице его был свежий отпечаток дружбы с алкоголем. Он был крепко сложен для своего роста и выражался рубленными незамысловатыми фразами. Он сразу понравился мне своими простыми и честными разговорами. Позывной у Лехи был — «Магазин», но я не стал узнавать, почему он его выбрал. У Лехи был боевой опыт. Он, как и я, воевал в чеченскую компанию.
— Про «вагнеров» я первый раз услышал
