верблюды необычайно выносливые. Корабли пустыни. Их можно не кормить неделями. Наверное... Сколько там идти через эту пустыню? Вот столько можно и не кормить. А мы ж быстрее обернёмся.
– Вот доверь дело дураку... – проворчал Добрыня, разглядывая найденного мной «коня». – Увидят – засмеют.
– Так не было коней, Добрыня, я ж тебе говорил, – развёл я руками. – А этого зато можно и не кормить вовсе;
А что оставалось делать? Другого транспорта всё равно не было. Так и отправились мы на ратные подвиги на верблюде. Добрыня впереди сидит, я сзади пристроился. Не очень удобно, конечно. У верблюда же горб, и я с этого горба всё время сползал. Но ничего. Ради Забавы я готов стерпеть и не такое. Сейчас главное – освободить её. А на чём мы приедем к Змею, это не так и важно. Эх, когда-нибудь певцы былин непременно опишут наш поход. И начнут так: «Поднималось солнце раннее, озаряло дорогу дальнюю, а по той дороге извилистой ехали два витязя храбрые. Путь им непростой выдался. Да только что приятней может быть в походе опасном, чем верный да надёжный друг рядом».
Глава 8
Мы уезжали, а в деревне Колывана творились злые дела. Не ведала Забава, не чаяла, как оказалась запертой в чьей-то избе.
Сундуки с драгоценностями в одном углу, красивые платья и обувь – в другом, столы от сахарной пахлавы ломятся. Дверь заперта, на окнах решётки. Не успела она осмотреться, как дверь в комнату открылась и вошёл Колыван. Раскинул руки для объятий и произнёс ласковым голосом:
– Здравствуй, душа моя, Забава Путятишна! Прими в мужья спасителя своего! – Заметив, что Забава смотрит на него с удивлением, покопался в кармане, достал сухарик и предложил: – Хочешь пряничка медового?
– Колыван?! Ты?! – закричала моя Забава. – Какие пряники?! Ну-ка, выпусти меня отсюда!
– Чем тебе здесь не любо? – повёл рукой Колыван, показывая на платья и сундуки с драгоценностями. – А завтра свадебку сыграем.
– Что?! – возмутилась Забава. – Какая свадьба?! Не бывать этому, слышишь! Я... я другого люблю!
Эх, милая, милая моя Забава. А я-то как тебя люблю. Но Колыван-то не отставал.
– Да при чём здесь любовь-то? – пошёл он на неё. – Всё чин по чину: я Змея Горыныча зарубил, я тебя освободил... Стало быть – тебе замуж за меня идти! Ну, упади в мои объятия.
И он попытался её обнять. Ой, что тут случилось. Забава как начала в него горшки да тарелки кидать, как полетели сундуки да наряды. Колыван еле унёс ноги из комнаты.
– Ах ты, мухомор старый! – кричала Забава, отправляя в купца самовар.
– Забава! Забава! – бежал по ступенькам вон из комнаты Колыван. – Да ты чего? Я же пошутил! Ой!
Очередной горшок разбился о его голову. Дверь в комнату захлопнулась. И если раньше она была заперта снаружи, то теперь Забава заперлась изнутри.
Купец оглядел разгромленную комнату – посуда побита, стол опрокинулся, со стены сорвался шкафчик. Как-то Колыван себе всё это гораздо проще представлял. По сказкам, кто освободитель – тот и муж. А тут, значит, по-другому...
– Ишь ты! Любовь ей подавай! – пробормотал Колыван, почёсывая пострадавший в разговоре с Забавой затылок. – Ну так будет тебе любовь. На Кудыкины Горы поеду!
Взял попрочнее верёвку и опять пошёл к Забаве.
Кто её мог спасти в этот момент? Я, конечно. Да вот только далеко мы с Добрыней в ту секунду были. И могли бы быть ещё дальше, но нас подвёл верблюд. Оказался он чистым ослом. Как увидел траву, остановился. С места его не сдвинешь. Пришлось кормить. Добрыня косил траву, я таскал. Время шло. За нами по полю тянулась извилистая выкошенная дорожка.
– Как ты говоришь, вовсе кормить не нужно? – мрачно спросил Добрыня, взмахивая косой. – Елисей, ты зачем ко мне в попутчики навязался? Забавы ради?
Я от удивления открыл рот.
– Так ты всё знаешь?! – воскликнул я, смутившись. Вот это богатырь! Видит человека насквозь. А куда деваться? Остаётся только признаваться: – Ну да, я жениться на ней хочу.
– Вам, молодым, только забавы да веселье подавай, – проворчал Добрыня, продолжая косить. И вдруг остановился, видимо, осознав, что я ему сказал. – На ком жениться?
Да на ком же ещё!
– На Забаве... – ответил я.
– Вона как? – Добрыня резко развернулся, перехватил косу, словно дубинку. – Так ты не в ученики ко мне, а в палаты княжеские прописаться решил?
И тяжело пошёл на меня. Ой, и мрачный у него был взгляд. Таким и прибить можно, коса не понадобится.
– Да нет же, Добрыня, ты не понял! – заторопился я, отступая. – В смысле у нас с Забавой взаимные чувства. Мы даже убежать собирались!
Добрыня приблизился вплотную. Я зажмурился.
– Только она хотела, чтоб я прославился вначале, -– крикнул я и, споткнувшись о кочку, упал.
Добрыня опустил руки.
– Ну и что мне с тобой делать? – спросил он и пошёл к верблюду. Хоть и показал себя верблюд ослом, но даже он понял, что сейчас злить богатыря не стоит.
– Поехали! – скомандовал Добрыня и запрыгнул верхом. Я полез следом.
А как иначе? Деваться-то нам было некуда. Мы ведь уже были в пути. Да и во дворце, думаю, прознали, что мы ушли Забаву спасать. Добрыня человек видный, его исчезновение заметили сразу. Ещё и у Забавы при дворе подружек много, наверняка судачили между собой, сплетни разносили. О том, кто отправился выручать племянницу княжеву.
– Я слыхала, что Елисей к Змею Горынычу поехал, Забаву вызволять, – наверняка шептались одни.
– Как же, вызволит он, – не верили другие.
– Сам-то не вызволит, да только, говорят, с ним сам Добрыня отправился, – поддакивали третьи.
После этих-то разговоров князь и написал письмо Колывану. Откуда я знаю про письмо? Да уж рассказали.
«ДОБРЫНЯ ПОЕХАЛ ЗА ЗАБАВОЙ. Я НЕ ВИНОВАТ. ЦЕЛУЮ. КНЯЗЬ».
И с голубем записку отправил.
Глава 9
Долго ли, коротко ли... Быстро сказка сказывается, да не скоро дело... Одним словом, к вечеру приехали мы с Добрыней в заповедный лес, к логову Змея. Ой и страшно там было! Кривые деревья, каркают вороны на ветках. Ни листочка, ни ветерочка, ни солнечного лучика. Всё затянули сумерки, пахнуло
