теперь оборванные металлические концы завернулись кольцами. Что ж, «Вятка» и здесь намекала, что обратной дороги нет, что движение здесь может быть лишь в одном направлении.
В первом туннеле снова показался свет, из темноты вынырнул новый поезд, замедлил ход и в конце концов остановился. Двери вагонов с шипением разъехались в стороны, ожидая, когда пассажиры заберутся внутрь.
– Кажется, это наш. – Проводник взял клиента за локоть и помог войти в вагон, где кроме них двоих никого больше не оказалось. Они сели на первые попавшиеся сиденья, и двери тотчас закрылись, а поезд начал набирать скорость, унося их со станции.
Едва они помчались по туннелю, где то и дело проскальзывали огни фонарей, как в вагоне стали наблюдаться перебои с электричеством. Лампы неожиданно гасли на несколько секунд, затем снова дружно загорались. В один из таких моментов Волкогонов и Костров обнаружили, что находятся в вагоне, битком набитом людьми, которые выглядели точно так же, как пассажиры проезжавшего до этого поезда. Их мертвые безэмоциональные лица казались восковыми масками. Они сидели и стояли, покачиваясь, при этом смотрели друг на друга отрешенно, будто смерть забрала их души, оставив тела нетленными, и теперь они бесконечно наматывали петли по кольцевой – точно так же, как их души сейчас, возможно, раз за разом проходили круги ада. Костров дернулся от испуга, однако проводник вцепился в его колено, заставляя сидеть на месте. Свет снова моргнул, и наваждение исчезло.
Поезд начал притормаживать, и через несколько секунд остановился на безлюдной станции. Единственные пассажиры поспешили выйти. Едва они покинули вагон, двери с шипением закрылись, и состав скрылся в туннеле.
– Теперь куда? – Костров уже начинал понимать, что путешествие по маршруту будет совершенно непредсказуемым.
– Вероятно, туда. – Волкогонов подбородком указал на эскалатор, ведущий наверх.
Этот эскалатор оказался нерабочим. Пожилой машинист начал подниматься по крутым ступеням, однако уже через несколько минут тяжело задышал. Проводник тоже оказался непривычен к таким длинным лестницам – на «Вятке» их попросту не существовало, но в отличие от клиента его дыхание не сбилось.
Лестница уходила высоко-высоко, и, скорее всего, в районе последней ступеньки их ждал следующий этап испытаний. Проводник ежился от мысли, что новая локация окажется такой же незнакомой, как и первая. Раньше ему никакого метро на Территории никогда не встречалось. Да и коллеги наверняка поделились бы впечатлениями, если бы проехались в подземке.
– Давай передохнем! – взмолился машинист и тяжело навалился на каучуковые поручни, пытаясь отдышаться. – Неужели у вас всегда так? А я думал, это всё байки…
– Это цветочки, – покачал головой Волкогонов, – непонятные, но безобидные и, насколько я вижу, относительно безопасные. А бывает такое, что не успеваешь попеременно удивляться и вздрагивать от испуга.
Костров помолчал и снова пустился в дорогу, тяжело преодолевая ступени эскалатора. Наконец они выбрались наверх, и перед ними открылось небольшое фойе с одним-единственным выходом, который никак не ассоциировался со станцией.
– Что-то не так? – Проводник заметил, что машинист замер перед обитой дерматином дверью, не решаясь прикоснуться к ее ручке.
– Да тут все не так, – устало промолвил Костров. – А эту створку я узнаю из тысячи других.
– Где ты видел ее раньше?
– Я каждый день вижу этот дерматин на протяжении последних сорока лет, – спокойно ответил Костров. – Это дверь моей квартиры на Большой земле.
Волкогонов не особо удивился: подобные вещи происходили с «туристами» с завидной регулярностью. «Вятка» вообще могла воспроизвести любое место, где раньше бывал клиент, с точностью до самой крохотной детали. Другой вопрос – что она хотела этим сказать?
– Хочешь, я открою? – Проводник собрался уже было взяться за ручку, но машинист остановил его:
– Я сам.
Он потянул ручку вниз, и дверь со скрипом отворилась. Мужчины оказались на пороге прихожей.
– Это твой дом?
– Пока не могу сказать с уверенностью, но выглядит точь-в-точь как мой. – Костров шагнул внутрь и посмотрел по сторонам. Справа на вешалке висела его верхняя одежда, на коврике выстроился ряд обуви, черный складной зонт лежал на полочке под круглым зеркалом. Машинист сделал еще несколько неуверенных шагов, и проводник последовал за ним, тихонько прикрыв за собой створку.
– Кажется, никого нет. – Волкогонов прислушался, но до его слуха донеслось только размеренное тиканье часов в одной из комнат.
Василий Иванович прошел по комнатам не снимая обуви, чего бы никогда не позволил себе, будь это место настоящим. Вся мебель, все вещи, обои и занавески оказались абсолютно идентичными тем, что были в его квартире. Даже в окне можно было заметить проезжающий мимо транспорт и гуляющих на улице детишек. Волкогонов тоже выглянул наружу: он уже и забыл, как выглядит настоящий мир, где все совсем по-другому.
– Забавно. – Он отошел от окна. – Я ведь не был на Большой земле очень давно.
– Может, тебе попробовать туда съездить? – поинтересовался Костров.
– Ты же знаешь, что это невозможно. «Вятка» никогда меня не отпустит.
– Ты случайно не знаешь, зачем мы здесь?
Волкогонов пожал плечами, предлагая клиенту самому решать, что делать дальше.
– Раз такое дело – пойдем на кухне посидим, – предложил Костров, – все равно уже время обеда. Я думал, придется в лесу у костра трапезничать, а тут – все-таки за столом, как нормальные люди.
Со словами: «Ну-ка, что у нас тут…» – он сунулся в холодильник. Волкогонов понятия не имел, как питается Костров на Большой земле, что оставляет в домашнем холодильнике, когда уезжает в очередной рейс на «Вятку». Ведь известно, что такие рейсы могут длиться непредсказуемо долго, а посему глупо хранить какую-либо готовую домашнюю еду типа пюре и котлет – протухнет, пока хозяин вернется. Так что сейчас разве что пачка пельменей в морозилке отыщется. Однако машинист достал две небольшие вакуумные упаковочки – с твердым сыром и с сырокопченой колбасой. Хлеба в квартире предсказуемо не нашлось, так что пришлось доставать свой, из рюкзаков. Через пару минут они с упоением уплетали бутерброды, и Волкогонов нахваливал колбаску, вкус которой успел уже позабыть, а машинист довольно щурился, радуясь, что смог угодить старому товарищу, пусть даже ненастоящими продуктами из ненастоящей реальности. Или все же?..
Неожиданно послышался звук открываемого ключом замка́, и в квартиру кто-то вошел. Костров замер, не донеся вилку до рта, и с испугом уставился в проем, пытаясь разглядеть в полумраке прихожей непрошеного гостя. В дверях тотчас возникла немолодая женщина, державшая в руке сумку с продуктами.
– Привет, Вась. Дома уже, надо же! Здравствуйте! – кивнула она Волкогонову.
– Добрый день, – вежливо поздоровался тот, а вот Василий продолжал молчать, застыв на месте как истукан. Впрочем, женщина не обращала на это внимания, сосредоточенно перекладывая из
